это сладкая пытка, будто по венам пустили горячий сплав.
мне его объятий до боли в рёбрах хочется ещё и ещё.
я люблю его больше жизни, мне бы его целовать,
только вот для моих поцелуев не хватит ни губ, ни щёк.
он ко мне не приедет, я никогда не выйду встречать его на вокзале.
он в свои восемнадцать совсем смешной мальчишка.
из всех важных слов, что я ему не сказала,
могла бы выйти сравнительно неплохая книжка.
у меня к нему память бьется сердечными мышцами.
я себя собираю из оставшихся нервных клеток, удаляю наш общий чат.
мне без него совсем, ну совсем ничего не пишется,
словно кто-то забрал слова и заставил меня молчать.
у него были тёмные кудри, нежный голос и сбивчивый пульс,
кажется, вспыхну, как по щелчку, если подойду ближе.
я помню,
чёрт побери,
я прекрасно помню наизусть,
всё, что стоило позабыть да из сердца выжечь.
мне за ним не угнаться по леденящей заре.
я навечно запомню тепло его рук и узоры линий.
даже в самый последний миг на предсмертном одре
безжизненными губами я буду шептать лишь его имя.
я пишу, чтобы тот кареглазый мальчик, прячущийся в стихах,
посмеялся над этими строками,
сплюнул,
да выбросил их в камин.
и ни в коем случае не собираюсь теперь стихать,
покуда люблю его, дурака.
и пусть будет так.
аминь.
этот юноша, как и прежде, остаётся всему виной,
моим личным путеводителем от адских котлов до самого рая.
а любить — это дать револьвер и повернуться к нему спиной
в надежде, что он не выстрелит
______
... и он стреляет.