Я четверть века хлопаю одною
ладонью перед собственным лицом.
СССР, подобранный к обоям,
уже не допотопный интерком,
а прототип опять. Кавказ, как печень,
клюют орлы. Старее года век.
Упомнить всех, кому он там на плечи -
не втиснешь поимённо в Политех.
Вместительность иных аудиторий
в пропорции с количеством путей
для выхода в периоды террора
чревата гекатомбой. Так на клей
в июле мухи липнут и на ленте
придушенно жужжат: ни вверх ни вниз.
Пространство.Тельце. Время контрагентом.
Последнее и есть таксидермист.
Кто был там одержимым? Кто был изгнан,
кто изгонял? Понятно, что судить
о правоте любого экзорцизма-
как сговориться время отменить.
Затянется оно, и ряд сидений
в том колизее - лямка бурлаков.
Резьбой чернеют мухи. На арене
круг света: собирай, Олег Попов.
Вдруг подковёрный выбьет или штопор
вонзит, и с выхлопом взовьется смерч
спиралью, выдувающий под ропот
прозимовавших мух в их антиСМЕРШ.
В Большую чистку, но иного рода.
Хоть свет столбом и оттепель дают
надежду для живых существ, природа
стабильна и верна себе. И тут
есть маятник. Еду беззубым дедам
разжёвывают внуки по родству.
Но с пищей для ума обычай предан
обратному: чем дольше я живу,
тем больше права на произнесенье :
-Я знаю!Человек, что твой верблюд,
и мыслит, как жует: со звуком мненья.
И переплюнь через его губу.
Личина просвещения - вольтеров
портрет, с брезгливой миной, в колпаке.
Момент, когда старик глазам не верит
при вспышке в электрической дуге
и пятится за спины - вот мгновенье,
чтоб застолбить свободные места.
Взбираются юнцы гуськом на сцену.
Колхозникам вручают паспорта.
Тогда искрило от оваций. Двадцать
пять лет я повторяю жест одной
рукой. От этих всех манипуляций
сливаются слова и фразы в той
последовательности, как их слышу,
зане: ослеп от этих дел. Союз
на карте тоже выделил излишек
земель, и я с усилием смеюсь,
представив: отпрыск? брат? Когда разжалась
держава, те и эти лагеря,
захватчики, война, как оказалось,
сменили плюс на минус, несмотря
на прошлое. Любой хронист, как хроник,
твердит об улучшенье - потому
и видит, как дальтоников дальтоник,
и понимает, что несет во тьму.
Здесь тускловато в смысле света. Это
ахматовская сценка. Осознать,
кто кобра, кто факир, лишь по предмету
и можно. Остаётся заклинать,
покачиваясь в ритм. В момент укуса,
едва в тени движенье уловил,
не дёргайся; доверься: это муза.
А сыворотку правды получил
или за ложь ужален был, не знаю.
Ищи противоядие в одном -
кто отравил. От сердца отрывая,
и родственные узы нипочём,
столь зрелище древнее. Я же четверть
столетия машу рукой: прощай
Кавказ, Европа, Азия! Не твердь ведь
распалась. Хорошо давать на чай,
как честный зритель, за показ гипноза,
а вот за то, что был в гипнозе сам,
расплачиваешься, да поздно; поза
нелепой только будет. Аз воздам
обращено уже к тебе. Арена
сжимается до зайчика, и скок!
летишь в туннеле метрополитена,
гул затмевает коротко хлопок.
. 2019