Кто не работает, тот ест,
Потом не можем слезть,
Если придёшь на счёт два,
Наливай нам скорее вина, мы друзья,
Водить за нос любя, легко сойти с ума,
Я день за днём сложу в года,
Готов начать всё с чистого листа,
Здесь почти что в каждом доме есть своя и не одна,
Так тянет моя душа,
Просто пока-пока,
Я хочу вам всем пожелать добра,
С грустью и тоскою снова одна,
Прохладным ливнем после жаркого дня,
Наше дело здесь — труба,
Некрещёная луна, несвятая война,
И проспав половину дня,
Снова повторится день сурка,
Ни звёзд, ни месяца,
Пусть не по правилам игра,
И не звони мне сегодня в колокола,
Я не вижу зла, не слышу зла,
Очарованные небом глаза,
И он почувствовует себя учёным настоящим,
Как будто с купола упавший,
Только кушать охото порой,
И вся моя жизнь одной строкой,
И хлопнул в сердцах по водной глади ногой,
Я ныряю с головой,
Цепью скованные одной,
За спиною, как часовой,
Полынью пахнет хлеб чужой,
Сказал бы, что ли, доктор какой,
Если в моём городе пропал дом твой,
Будто камень над гладкой водой,
Я был при ней, убитый, но живой,
Делаю шаг, делаю второй,
И это голос мой,
Почему же не со мной,
Свежеструганные доски, занавески на гвоздях,
Дайте мне гитару, потанцуем на костях,
Я целую-целую твои нежные губы,
Занося над головой стопку посуды,
Садись в трамвай, на всё забей,
И не пытайся пошевелиться, не смей,
В истерике горбун ревел, как граммофон,
Запах успеха — папин одеколон,
Ох, какие пошлые у тебя мечты,
Рыдает в плечико Луны,
Ты скрываешь все наши тайны и надежды,
Любовь — топор, я человек без головы,
Не прятался, не вор,
Играем в шахматы я, покойник и волк,
Белые обои, чёрная посуда,
Я думал ты чудо, а ты Иуда,
Детство — это вечное лето,
Лето, о лето,
А счастье слепо,
Я просыпаюсь в кошмарном бреду,
На дальней станции сойду,
Несёт нас опять по новому кругу,
Не унять народ,
Робко открываю рот,
Чуть не сбил, уехал вдаль,
Мне ничего не жаль,
А на войне, как на тебе,
Сигарета мелькает во тьме,
Стало общее что-то, наверное, мы,
И во сне смеёшься ты,
Нарисованы бульвары, реки и мосты,
И лишь коты со мной на ты,
Из-за леса тогда точно так же гремели вагоны,
Ароматы ванили, сладкой ваты клубы,
Сильнее зимы малахит сосны,
Плач природы, смех Сатаны,
На точку боли большой страны,
Я опять организую мосты,
В журналах, в кино,
И засыпаем в метро,
Крутить и крутить колесо,
Спасатель утонул давно,
И пускай провалится пол,
Были твои губы сладкие, как вино,
А на сердце опять горячо-горячо,
Солнце тело моё жгло,
Люди любят хрусталь и столовое серебро,
И каждый пень нам, как капкан,
И звёзды к ногам,
Пенза и Ереван,
Телефонная книга — триптих,
Поставил камеру на штатив,
Солнце село, я уже не человек,
И жил до ста лет, выбирая трек,
Берегу на берегу,
Не прячь музыку,
Но спасибо моей лени,
Все мы поэты в какой-то степени,
На дачу смылись родители
Идёт война добра со злом,
Пей пиво перед сном,
Ваши трезвые лица,
Повтори мне хоть строчку, ну-ка,
Будем вместе лечить душевные раны,
И даже рухнуть с дивана,
Я не хочу без тебя спать,
Дай-ка, брат, тебя обнять,
И капкан уже не разжать,
Я не хочу сегодня думать, это будет мешать,
Я не могу найти ни одного пути,
С веером вечером не ходи,
И штаны носил прямо на скелет,
Я лечу между планет,
Если все на планете солдаты,
Глаза блестели, как агаты, агаты,
Если мог бы выбирать себе коней,
Хочешь я убью соседей,
В правой руке держали вилки, в левой — ножи,
Мчится тихий огонёк моей души,
С рёвом набирает высоту,
Обещаю, больше не буду,
И кровью на полу чертил защитный знак,
Художник может быть один, а человек — никак.