Гулкие своды и луч, будто лезвие,
Режет притвор пополам,
Монастыри - Божьи наместники,
Тропы, проложенные по облакам.
Тихо под утро, закончились правила,
Спит монастырь на последней звезде,
Божья рука аккуратно поправила
Пламя не видное в спящей душе.
Ветки деревьев столетних - до купола,
Крест обнимают худою рукой,
Где-то вдали брякнуло, стукнуло
Утренним ветром склянкой пустой
Шаг отпечатанный, льдом синим скованный,
К храму ведёт вдоль сугробов и стен,
Мечется тьма на окне - заколдована
Месяцем тонким в прозрачном стекле.
Лишь первый луч колокольни дотронется,
Свет золотой побежит по крестам,
Вспомнишь, как тоненько плакала звонница,
Как огонёк заскользил по свечам.
Тихий приют, омовение грешников
Струйкой Крещенской воды,
Старой часовни блестящая плешинка
Лик отражает последней звезды.
Синие тени провидиц и мучениц
Пишут записки на белых снегах
И по тропинке позёмкою крутятся,
Белой мучицей, под утро ветра.
Первый акафист каплей сорвётся
Слёз Богородицы на аналой,
Следом за ним и молитва польётся
"здравицы" и "упокой".
Тих и размерен шаг до Церквушечки
Жизни монахинь в скиту -
Путь от молитв до копейки-полушечки,
Что положил им Господь на судьбу:
Постный обед, обет бескорыстия,
Жажда по вере Христовой и скорбь,
Дево Марие, Богородица чистая
В каждом монашеском сердце живёт.
И оттого акафисты протяжные
Слышит Иисус и спешит,
Эти молитвы для Господа важные,
В них Богородицы голос звучит.