У кого-то всё дело — в шляпе, а у Виктора ТАТАРСКОГО — в микрофоне, ибо говорят, что в жизни его голос не звучал необыкновенно, но когда он подходил к этой штучке — волшебному ситечку...
Вероятно, у Татарского была с микрофоном любовь, от их сочетаемости они становились необыкновенными, и люди, которые их слушали — необыкновенными. И текли, как реки к морю, как дороги к Риму, к Виктору Витальевичу письма-исповеди...
Истории в письмах такие разные, что кажется, люди их писавшие, могли бы меж собою жестоко схватиться, а Татарский всех в своих встречах примирял.
Это похоже на многоэтажный дом моего детства, где жило столько разных уходящих натур, бабушки с точёными языками, корнями графини и прачки, с кошками у усталых ног в стоптанных тапочках, плетущие коврики на лавочках и каждый год спрашивающие меня, в какой класс перешла, казались неотъемлемыми от приподъездных лавочек.
Теперь их отзвуки можно найти в передачах Татарского. Что в них важнее — письма или песни, не знаю. Наверное, письма, песни чаще пропускаю — песни про конников и псов-атаманов проходящи, а задушевные истории — вечны... И, конечно, у Татарского можно, вдруг, встретить редкие фонографические артефакты. Я уже нашла! (Например, Названов с "Опавшими листьями" Монтана):
https://youtu.be/WKvNXrmXPrU?si=G9bLzYf79prc89ri