Глава 7
Саргон взгромоздил мешок на спину лошади и взяв её под уздцы, пошёл по знакомым тропинкам всё выше и выше. В Кочанис он попал только вечером.
Солнце собирало свои последние лучи по округам, стирая яркие краски и навевая приятную грусть.
Дед уже вернулся с работы и был очень недоволен долгим отсутствием внука.
Он прохаживался по двору туда-сюда, поглядывая через ограду и периодически помешивая плов в казане на костре, который он развёл во дворе.
Старик не находил себе места.
Увидев внука издали, он не мог скрыть своей радости, но при этом и не показать своего гнева.
— Брун кяльба! Бякятва! Куда делся? Почему ушёл на ночную охоту и не предупредил!
Чей это мешок у тебя? Чей этот чёрный конь?
Саргон, уставший от длительного изнурительного пути и вообще от всех событий последних двух дней и вестей, которые ему поведал далеко не простой человек, еле плёлся, как будто судьбу его народа положили на его плечи.
Его не радовали ни красота гор, ни щебетание птиц, ни первые цветы, которые полянами встречали его по дороге. Всё было не в радость, даже мешок золота.
Он понимал, что нет ничего дороже мирной жизни, и ни одно золото мира не убережёт в войну, а скорее, ещё может навредить.
Саргон подошёл к деду и молча обнял его. Он прижал к себе это хрупкое, худое тельце и еле сдержал слёзы.
— Дед, ты знаешь, что дороже всего на свете?
— Что, — удивился Гормез.
— Родные люди!
Дед громко сглотнул слюну и отодвинул внука. Он пристально посмотрел в его глаза и произнёс.
— Я не знаю, где ты был этой ночью, но ты стал взрослым мужчиной! Это пошло тебе на пользу! Пошли в дом. Я сварил такой Шало плов, сам Шах бы пальцы облизал!
Мужчины ужинали молча. Старик пристально смотрел на встревоженного внука, но не расспрашивал его. Он видел, что парень не готов к разговору.
Саргон даже не смог доесть, лёг на кровать и уснул замертво.
Утром парень проснулся от шипения деда над ухом.
— Брун Кяльба! Где ты вчера был? Ты кого ограбил, убил? Откуда это золото?
Дед дёргал парня за шиворот, пока тот не открыл глаза и не поднялся.
Он лёгким движением, как игрушку, подхватил деда на руки и посадил на кровать, сев рядом.
— Дед, но почему сразу убил?
— Золото — это зло!
— Золото — это моё счастье, теперь я сосватаю ту, которую люблю, и никто не посмеет сказать, что я ей не ровня! Сегодня же начну делать ей украшения, пояс, серьги, кольцо, браслеты.
— Не заговаривай мне зубы! — прервал его дед. — Отвечай, откуда ты взял золото?
— Дед, ты не представляешь, что я пережил! Я ловил рыбу, когда увидел тонущего человека, уносимого бурным потоком, прыгнул за ним и спас его, в благодарность он подарил мне этот мешок.
— А где ты ловил рыбу? Я видел реку, она поднялась, как никогда! Такой поток, вас не унесло?
- Унесло, дед, очень далеко, на целый день пешего пути, поэтому я никак не мог вернуться раньше.
— Господи, спасибо тебе! — вознося руки к небу, заскулил старик с такой болью и горечью в голосе, что Саргону стало не по себе.
— Дед, человек оказался непростым. Я не знаю, кто он, мне сложно судить. Видно, попав в реку он скинул свой кафтан, чтобы не утонуть, но нижняя одежда у него вся была из шёлка, расшитого золотом. Так у нас никто не одевается! Это человек большой власти и силы, судя по мешку, и обладатель несметных сокровищ. В благодарность он подарил мне коня и золото. Но самое главное, он сказал, что для нас он как Юнус, несущий весть от Всевышнего.
— Высоко он себя оценивает, — ухмыльнулся старик. Очень высоко замахивается! И что нам передал новоявленный Юнус?
— Он сказал, что нам всем надо бежать из исламского мира. Скоро будет война и многие погибнут. И кто такая Антанта? Дед ты знаешь?
— Нет, не знаю. Я не знаю эту женщину. Во всём виноваты горы, я отрезан от мира! Может это новая царица какой-то империи?! Женщины! Женщины!
— Ещё он сказал, что нас не выпустят, что им нужны наши ружья, сила и удача. Но при этом никто не захочет, чтобы наша Ассирия возродилась.
— Сила нужна, а Ассирия не нужна? Наш народ очень разрознен, какая в нём сила? Одни пустые воспоминания, которые давно забыты всеми. Мы мирные люди, оберегающие покой своих селений от бандитов.
— Дед, я тоже сказал, что мы мирные люди! Я понимал, что человек не последний в стране и тоже принимает решения. Но он не поверил мне! Я пытался его понять, ты знаешь, я не глуп, но многое было не совсем понятно. Но я поверил ему и внимательно слушал. Ты сам говорил мне о скорой войне.
— О войне говорят все! Разговоры о войне всегда идут перед её началом, и хотя многие в неё не верят, в итоге слухи оказываются правдой. Ибо нет дыма без огня и огня без дыма.
— Ещё, дед!
— Что?
— Ты прав, я стал мужчиной. Как ты это понял?
Глаза деда округлились.
— Нина? — выкрикнул он в изумлении.
— Танцовщица во дворце.
Дед встал с кровати и молча засобирался на работу.
Только перед уходом сказал сурово:
— Из дома сегодня ни ногой! Мешок без присмотра не оставляй, стемнеет, закопаем.
Сиди, делай свои украшения, вечером дам тебе камни.
Несмотря на указание деда, Саргон не стал заниматься украшениями. Он отыскал мешочек с нитками и иголками и принялся за кропотливое шитьё, на которое у него ушла неделя.
Парень достал два старых кафтана, которые были разодраны, убоги и не выкинуты, только потому, что оставлены для подстилки собакам. Собака сдохла до начала зимы, кафтаны оставлены для будущего охотничьего пса, о котором мечтал Саргон.
Кафтаны внутри были утеплены бараньей шкурой подъеденной молью, которая давно сбилась, а сверху отделаны серой плотной тканью, выцветшей за не один год носки.
Саргон нашёл старые куски тряпок и стал по одной монетке монотонно вшивать их в кафтаны, обшивая тканью, дело шло очень медленно и кропотливо, но идея была одобрена дедом.
Ведь если реально придётся бежать, а бежать только через горы, другого пути нет, то делая это, позванивая монетами в мешке или кувшине, в которых часто хранили деньги, было небезопасно для жизни. А такой кафтан не вызывал ничего, кроме жалости и отвращения окружающих.
Два кафтана были обшиты до пояса, но золото не уменьшалось.
Вернувшись однажды домой, старик обнаружил казаны, вылитые из золота, опылёнными другим металлом, а спустя пару дней и покрытые большим слоем копоти и жира.
Дед поражался изобретательности внука и радовался его способностям настоящего ювелира.
Так через месяц в доме от золота не осталось и следа, разве что груда украшений для Нины и небольшой кувшин с золотом, закопанным прямо в доме.
Но больше всего хозяев дома заботило, как передать послание от Юнуса, а вернее Мехмеда, патриарху. Патриарх принимал всех желающих, но это были встречи в его диване, на аудиенциях которых присутствовал ни один десяток ушей.
Гормез неустанно молился, чтобы найти в себе силы и возможность поговорить с патриархом, который вечно был в разъездах. В итоге он решился просто написать послание, чтобы тихо подложить его патриарху в карман, чтобы никто не заметил его действий, кроме самого хозяина. Послание было написано, но Бог распорядился иначе.
Глава 8
В горах царила весна, закончился пост и началось время сватовства. Зелёные деревья казались ещё зеленее, а небо ещё синее. Весенние горы пахли первыми цветами и волновали сердца.
Поляны оделись в яркие тюльпанные платья, поражая гением творца. Хотелось подняться над землёй вместе с птицами и пронестись над этими просторами, вдыхая горный воздух и ощущая свободу и прелесть мироздания. Оживало всё кругом, земля согретая солнечным теплом, дарила новую жизнь: растениям, животным и людям.
Эта красота так радовала глаз, что хотелось жить, дышать, любить!
Внук соседа решил сосватать девушку из села неподалёку. Его дед Сроель пригласил для этого Гормеза, который после свадьбы Нисана прослыл в Кочанисе большим умельцем в этих делах.
Гормез взял с собою Саргона, чтобы показать ему традиции, которыми он так интересовался.
Старики одобряли такой интерес и всячески поддерживали. Они устроились на повозке, а Саргон, на своём шикарном чёрном жеребце, пустился вперёд, периодически возвращаясь к ним.
Ему нравилась скорость, адреналин переполнял его жилы, ветер бил в лицо своей свежестью, а солнце словно бежало с ним наперегонки.
Саргон увлёкся и понял, что оставил своих попутчиков слишком далеко. Он было собрался вернуться, понимая, что дед будет недоволен его поведением, как впереди заметил свиту патриарха из двухсот всадников.
Парень радостно припустил коня в их сторону, а они настороженно замедлили шаг, перекрыли собой патриарха и видя, что он приближается с огромной скоростью, подняли ружья в его сторону.
Парень словно не видел их. Такой шанс, встретить его вне дома, где полно ушей даже у стен, был подарком судьбы! Чем ближе он приближался, тем больше понимал, что не знает, как к нему обратиться и как себя вести.
Он настолько вплотную подъехал к охране, что оставалось просто упереться грудью им в ружья. Это равнодушие к их присутствию ввело охранников в ступор.
Саргон интуитивно соскочил с коня и преклонил колени.
Патриарх протянул к нему руку и парень понял, что повёл себя правильно.
Он решил никак не обращаться к нему:
— Мне надо поговорить с вами с глазу на глаз.
— Кто вы, смелый юноша? – с улыбкой, спросил патриарх, впечатлённый его появлением, напористостью и красотой.
— Я Саргон, внук Гормеза.
— Твой дед работает в моём доме?
— Да.
Патриарх задумался. Он не очень жаловал старика, который всегда смотрел на него с укоризной в глазах, несмотря на то, что он дал беженцу кров и работу.
«Что нужно его внуку? Ведь старик судя по лицу, был человеком не очень радушным и благодарным по своей натуре. Яблоко от яблони. Но хоть пойму, что в их головах». Саргон сразу почувствовал охлаждение.
Начальник охраны вплотную подъехал к патриарху:
— Плохая дислокация, мы как на ладони, стреляй, не хочу, с любой горы.
Патриарх, одобрительно качнул головой, и слез с лошади.
Он прошёл пару метров к огромному, широкому дереву, диаметр которого был не меньше трёх метров.
— Мы расположимся здесь!
Люди сразу засуетились, постелили под деревом ковёр.
Он знаком показал им удалиться. И они отъехали на расстояние в метров двадцать, расположившись к ним спиной, продолжая наблюдение по сторонам.
Патриарх сел и знаком показал Саргону, что он может присоединиться:
«Ты появился вовремя. Я устал, в дороге целые сутки. Но такой аудиенции я никому не устраивал,- с улыбкой, добавил он. -Травка! Птички! Солнышко! Надеюсь, ты оправдаешь мои ожидания и потерянное время.»
Уверенность Саргона испарилась. Он не знал с чего начать. Его смущение было написано на лице. Перед ним был молодой человек лет двадцати пяти, со взглядом умудрённого старца, от которого веяло чистотой и порядочностью, возвышенностью и аристократизмом. С виду обычный парень, с заурядными ассирийскими чертами, жгучим чёрным волосом, изогнутыми, словно нарисованными бровями и пронизывающими насквозь мелкими глазами, полными забот и тревоги. Аккуратно подстриженная, не густая борода и высокий открытый лоб, обрамлённый простым тюрбаном, узкий маленький нос, неправильной формы, но при этом руки человека лет сорока пяти, словно выдававшие его внутренний возврат, отличный от биологического.
— Рассказывай, — повторил он. — Что тебя ко мне привело? Давай угадаю, что может беспокоить такого юного красавца? Ты влюблён, а тебе не отдают девушку?
— Влюблён, но дело в другом.
— У тебя пять мину! Я немного отдохнул, восстановил силы и сейчас вернусь в седло.
— Месяц назад я рыбачил. В воде увидел тонущего человека. Бросился спасать, но нас унесло по воде на день пути. Мужчина, которого я спас, был очень благодарным и за спасение обещал спасти мне жизнь и не только мне. Он сказал, что будет для нас Юнусом, который предупредил народ Наинава.
Он сказал дословно: Наинава! Грядёт Великая война! Весь мир будет гореть! Котёл уже закипел, союзы созданы, тайные договора подписаны! Вам не спастись, вы в котле из которого нет спасения и вас не пощадят и не выпустят, вы нужны им! На вас ставят ставки почти целый век, переманивая каждый на свою сторону, через религию и обучение детей, подкидывая крохи и ублажая. Каждый хочет использовать вашу божественную мощь, ведь по писанию ассирийцы меч Бога! Но для каждого из них, потом, будет лучше, если вас станет намного меньше! А лучше не станет вообще! Никто не захочет восстановления великой Ассирии! Всё помнят её силу и мощь, поэтому спасайтесь! Бегите за моря и горы, пока не поздно!
Это всё? - сдвинув брови, спросил патриарх.
— Нет. Я сказал ему, что мы против войны, мы набожный, мирный, трудолюбивый народ.
Патриарх одобрительно качнул головой.
— Но, он сказал, что когда в деревню придут убивать моего деда, я сам возьму ружьё в руки.
Ещё он говорил про какую-то Антанту, с которой мы дружим и этим очень злим всех вокруг.
По глазам патриарха Саргон понял, что он понимает о чём речь:
— Почему ты поверил его словам?
— В дороге мы встретили людей, по тому как они к нему обращались и встречали, я понял, что он значимая фигура в этой стране. Его звали просто Мехмед, без чинов и званий, но в их глазах был страх и уважение. Кроме того, за спасение он меня озолотил.
— Спасибо тебе! Я всё понял! Я знаю кто это!
Патриарх встал и собрался уходить, но Саргон вопросил:
— Мар Биньёмин, объясните и мне, чтобы я понял! С того дня я спокойно не спал! Меня тревожит судьба моего народа! Если бы меня беспокоила только моя жизнь, я бы уехал в первый же день, тем более теперь у меня есть такая возможность.
Патриарх оценивающе посмотрел на юношу. Можно ли с ним обсуждать такие серьёзные вопросы. Может его послали специально как угрозу? Восток тонок и кинжал может быть под любым красивым халатом.
— Что тебе непонятно?
— Кто эта женщина?
— Какая женщина удивился патриарх?
— Антанта.
Патриарх засмеялся в голос и присел обратно.
— Англия, Франция и Россия создали военный дружественный блок для войны против своих врагов. Он называется Антантой.
— А кто их враги?
— Не переживай, Саргон! — взяв его за локоть, сказал патриарх. — К сожалению, ты не сказал мне ничего нового! Всё это давно известно и не только мне и тебе. Ты правильно ответил, мы набожный народ и постараемся остаться в стороне. Конечно, если к нам в селения не придут убивать наших жён и детей. Бежать нам некуда! Россия отказала, много лет назад, они боятся перенаселения Кавказа. А в остальных соседних странах нас ждёт то же, что и здесь. Мы в безвыходном положении Христиан Востока. Но так жили наши предки и выжили, Бог поможет и нам!
Я постараюсь сделать всё, чтобы у нас было меньше врагов! Постараюсь встретиться со всеми и убедить в нашем нейтралитете, при условии не посягания на наши жизни, права и собственность.
Но я одни, а наш народ многочислен и разобщён. Я не имею такого влияния, чтобы повлиять на эти события и проконтролировать всех. Многие ушли в православие и католицизм. Сейчас в одной ассирийской семье каждый член семьи разбрёлся кто куда. Все давно дружат с кем, хотят и как хотят, и ходят не в нашу ассирийскую церковь Востока.
— Ваша семья тоже дружит с англичанами! — Открыто сказал Саргон то, о чём думал.
Патриарх одобрительно качнул головой.
— Именно это не нравится твоему деду?
— Да.
— А что ещё?
— Что вы слишком добрый и пускаете всяких проходимцев вроде него в свой дом!
Патриарх разразился смехом:
— Логично! — ответил он. — Именно за это я люблю ассирийский народ!
Теперь он встал и тут же его охрана, словно имея глаза на затылке, засуетилась и подвела к нему коня.
Не успел Саргон приподняться, как чьи-то ловкие руки тут же свернули ковёр и через доли секунд вся кавалькада быстрым галопом помчалась в сторону Кочаниса.
Саргон не стал возвращаться к своим попутчикам. Он понимал, что охрана патриарха во второй раз будет менее терпелива и у кого-то может дрогнуть рука. Да, и вообще, он чувствовал неловкость за свою напористость и откровение с таким высокопоставленным человеком. Парень решил дождаться их у дороги и очень скоро повозка с дедом и его соседом показалась на горизонте.
Саргон ждал, что дед разразится благим матом за его скачки в дороге, но на удивление старики появились в таком расположении духа, что озадачили парня.
Только поравнявшись с ним они стали ему махать:
— Мы видели патриарха! Он обнял нас, поприветствовал и сказал, что у меня замечательный открытый внук!
Старик говорил это со слезами на глазах:
— Что ты сделал?
— Ничего! Мы просто посидели на травке, поговорили по душам.
Гормез был доволен. Значит внук рассказал о Мехмеде и его предостережениях, а если после этого патриарх был в хорошем расположении духа, значит не всё так плохо как им предрекали.
В общем, вся троица после этой встречи, в приподнятом настроении, добралась до нужного селения.
Их ждали с накрытыми столами, а Саргон так понравился обществу этого села, что некоторые в шутку начали заниматься его сватовством для своих дочерей. Так ещё Сроель не преминул похвастаться их встречей с патриархом и похвалой Саргона и тут же молва понесла, что он хороший парень, протеже патриарха Мар Шимуна.
А это стоило очень дорогого в ассирийском обществе!
Несмотря на то, что Мар Шимун Беньёмин сказал о том, что многие ассирийцы отошли от церкви Востока под воздействием миссионеров, активно развернувших свою деятельность в Османской империи, и ещё больше в Персии, и примкнули к православию и католицизму, патриарх был самой значимой фигурой в их обществе. И это положение было достигнуто им не сиюминутными достоинствами отдельного человека. Положение передавалось от дяди к племяннику из поколения в поколение.
Все патриархи Церкви востока происходили из одной семьи Шимун с 1318 года. На тот момент им подчинялось 223 церкви. И его многочисленная паства была рассеяна по огромным территориям ввиду чего он постоянно был в разъездах.
Если говорить о горах Хаккяри, в которых ещё в 612г. до Рождества Христова после падения Ниневии, укрылся последний ассирийский царь Синшаришкун со своей семьёй, то в них образовались ассирийские поселения называемые аширетами, раятами, имеющими почти независимые статусы. Горцы не служили в армии и не платили налогов. Сборщики налогов даже не рисковали к ним заходить. Эти сообщества хорошо охранялись и возглавляли их малики, в руках которых была власть равноценная власти судьи, военачальника и сборщика налогов, в пользу патриарха в одном лице. Власть малика также передавалась в пределах одного рода из поколения в поколение и утверждалась патриархом.
Патриарх обладал светской властью над маликами, которые по сути подчинялись ему и отвечали за мир и устои в их аширетах.
Семья патриарха получила Фирман от самого пророка Мухаммеда. То есть указ правителя Ближнего Востока, заверенный его печатью, поставленной в середине пергамента. Сам указ был написан золотыми буквами спиралью вокруг неё. К Фирману прилагался кинжал в серебряных ножнах, рукоять была инкрустирована красным кораллом, а на лезвии позолоченная надпись.
Поэтому его семья и вся паства была принята в мусульманском сообществе и сохранилась до начала этих событий, лишь иногда подвергаясь набегам Курдов.
Глава 9
Решив все свои вопросы и поговорив с патриархом Саргон занялся своими сердечными делами, которые не давали ему покоя ни днём ни ночью. Все мысли были о Нине. Перед глазами были её глаза, руки, губы. В своих мечах Саргон не расставался с ней ни на минуту. Это была не любовь, а наваждение, которое мучило его, заставляло трепетать его сердце, окрыляло и делало беспомощным. А весенний дух ещё больше накалял его горячую кровь, жаждущую любви.
Если все девушки в селе ходили к колодцам за водой и их можно было там встретить и пообщаться, то Нина, имевшая прислугу в доме, там не появлялась. Время шло, а чувства не утихали, скорее напротив. Он ходил вокруг её дома кругами, но видя во дворе многочисленных братьев и родственников понимал, что пробраться нереально.
Идти сватать и получить от них отказ, было не то, что унизительным, а скорее естественным в его положении. Обрастать сейчас хозяйством и домом, чтобы продемонстрировать своё состояние было не то, что глупым, а бессмысленным, особенно после разговора с патриархом, который в принципе подтвердил опасения о надвигающейся войне.
Дед был против сватовства. Если раньше аргументом была его несостоятельность,
то теперь, после всех этих разговоров, он считал, что если нападут на село, будет лучше если Нина, которая славилась красотой на всю округу, будет под защитой своих семи братьев, а не в их доме на окраине, куда зайдут в первую очередь.
Поэтому и не только, Саргон хотел встретиться с девушкой и посоветоваться, как лучше поступить.
Он долго наблюдал за выезжающими и въезжающими во двор, который с обратной стороны был вообще неприступным, поскольку за ним был обрыв. Самым удобным способом он счёл пройти вместе со стадом, подружившись с пастухом.
Парень так и поступил, весь день он провёл с пастухом, ублажая его рассказами о приключениях на охоте и кормя его шашлыками из различной дичи. А когда тот засобирался возвращать скот, он помог ему в этом нелёгком труде. Так загоняя одного непослушного быка, он оказался во дворе у Нины и решил спрятаться нигде иначе как в туалете.
Если она не ходит за водой, это не значит, что кто-то за неё ходит и в туалет, решил предприимчивый парень.
Туалет был основательной деревянной постройкой во дворе, почти у края обрыва. Он был устроен так, что все нечистоты по трубе стекали прямо в обрыв. Поэтому туда же смывали и вёдра отработанной воды после стирок и уборок. За туалетом был только небольшой выступ, чуть меньше метра, и пропасть. Именно туда забрался наш бесстрашный герой. Время шло, люди заходили и уходили. Слышались знакомые звуки журчания и воздушных масс.
«Как я узнаю, что она подошла», — думал он, осознавая глупость своего местоположения. — «И как я выйду из укрытия после этого действия? Рада ли она будет такой встрече? Скорее взвизгнет и убежит!»
Прошло больше двух часов, начинало темнеть и парень понимал, что оставаться над пропастью в его положении не то, что неблагоразумно, а опасно для жизни. Малейший дрём и полёт обеспечен. Тем более день был пасмурным и тучи плотно заволокли обычно бездонное небо, полное брильянтовых звёзд. Сегодня природа была против него, а может и за, ни единой звезды, ни лучика лунного света.
В этот момент он услышал два женских голоса приближающихся к туалету. Никогда раньше он думал, что женщины любят компанейские походы в туалет, причём треща при этом без умолку.
— Сима, я устала его ждать, он так и не прислал сватов! Может он меня и не любит? Иначе что-нибудь бы сделал!
— Да, если бы я была мужчиной, луну бы с неба достала, не то что девушку. Видела его на вороном коне, скачет по селу. Красуется! Все на него голову сворачивают! Такой нескоро женится, цены себе не сложит, хоть беднее твоих крыс!
— Сим, не начинай и так тошно!
— А что? Нашла по кому сохнуть! Внук слуги, ещё не известно чей сын! И почему они сбежали в наши края тоже не ясно! Может беглые преступники?! Воры! Забудь и выходи за моего двоюродного брата. Не красавец, но не беднее вас, зато знаете его род до десятого колена.
— Сим, заходи первой в туалет, я подожду.
— Заходи со мной, мне как-то страшно!
По звукам они зашли вместе, но дальше разговор заглушали посторонние звуки и плотное дерево постройки.
— Я тебя провожу и вернусь.
— Почему?
— Потому что я стесняюсь.
— Темно же, глупая, я подожду снаружи.
— Дай мне побыть одной, после твоих сегодняшних разговоров и уговоров, мне хочется немного побыть одной, хотя бы в туалете!
По звукам девушки удалились, и только через минут пять, Нина вернулась.
Уже достаточно стемнело, парень вышел из укрытия и встал спиной к соседней постройке амбара, чтобы никто не заметил его очертание или тень в пространстве.
— Нина, — окрикнул он её в темноте.
— Не подходи, у меня нож!
— Это я Саргон!
— Я поняла, иначе бы закричала и позвала на помощь. Чего ты хочешь?
— Поговорить о нас!
— О нас?
— Ты же знаешь, что я люблю, готов за тебя умереть!
Девушка молчала.
Саргон тоже замолк. После слов Симы, которые он услышал о себе и своём деде, он уже сам сомневался в своём роде и себе. А после слов о том, что они возможно воры, и теперь заявить, что он несметно богат, но при этом три года жил как оборванец не имея даже коровы. Значит пряча состояние от людей было бы глупо. Заявление о богатстве сейчас было бы лишь подтверждением предположений Симы. Он собирался говорить совсем другое, но после того, что услышал, что о них говорят и думают в этом селе, передумал. Не может быть и речи о войне, о золоте и всём остальном.
— Нина, если хочешь я завтра пришлю сватов? Но я должен быть уверен, что их примут. Мой дед стар и немощен, он очень болезненно воспримет ваш отказ. Он его не перенесёт! Говорит, что не хочет быть посмешищем в Кочанисе, чтобы все говорили куда мы, замахнулись на первую красавицу Хаккярских гор. Пришлые беженцы другого наречия!
Она молчала.
— Ты меня слышишь?
— Слышу! Что значит хочешь, пришлю?
— Спроси у матери, пусть она узнает у отца и братьев, отдадут ли они тебя в наш дом?
Я обещаю сделать для тебя всё, что в моих силах, чтобы ты жила ещё лучше, чем в родительском доме. Поставлю тебя в угол и буду любоваться! Твои руки будут также прекрасны и шелковисты. Они не узнают тяжёлого труда горских женщин. Я приду через три дня, в это же время, на это место.
В этот момент Саргон услышал и почувствовал, как кто-то обнюхает его колени.
Тут же послышалось рычание в темноте и он увидел смутное очертание двух огромных кавказских овчарок.
Нина ринулась к ним:
— Сидеть, — сказала она, командным тоном. — Свой! Это свой!
Страх за любимого человека словно привёл её в чувства и вся обработка подруги испарилась за секунду.
Она подошла к нему ближе:
— Погладь их! Они должны тебя принять, иначе разорвут в следующий раз, когда ты будешь без меня. Странно, что они не почуяли тебя раньше?!
Саргон аккуратно протянул руки к собакам и погладил.
— Свой! Свой, — повторяла она им. — Пусть нюхают, не отгоняй! Ты вырос словно из-под земли. Откуда ты? Там же обрыв! Их час как выпустили! Ты давно здесь?
Саргон понимал, что она переживает, не слышал ли он их разговор с подругой.
— Я умею летать, — пошутил он, меняя тему.
— Нина! Нина! — послушалось из темноты.
И девушка, испуганно, убежала на зов.
Саргон немного погладил псов, дождался пока шум стихнет и медленным шагом, сопровождаемый собаками, добрался до забора и скрылся в ночи.
Дед встретил внука в дверях. Беспокойство мучило его весь вечер.
— Где ты был? — спросил он его, пропуская в дверь и отходя в сторону.
— У Нины.
— Что-то не вижу крыльев за твоей спиной! Подрезала?
— Подрезала, но не она, а её подруга.
— Подруги они такие, они умеют, особенно если парень нравится им самим.
Саргон наконец заулыбался.
— Спасибо, дед! Меня словно ударили в лёгкие, тяжело дышать.
— Кушать будешь?
— Нет, я весь день этим занимался. Ну, и прожорливый этот пастух! Жуёт как его коровы.
— Подался в пастухи?
— В загонщики скота во двор к хорошеньким девушкам.
— У хорошеньких девушек есть братья и отцы, они загонщика поставят на четвереньки и чего доброго забьют самого как скотину. Не повторяй больше подобных глупостей! Поймают, опозоришь имя девушки понапрасну и сам лишишься головы!
Дед был как всегда прав, парень молчал, умывая лицо в тазу, и собираясь ко сну.
Саргон лёг в кровать, а дед сел у его ног. Он чувствовал, что его внука сильно зацепили.
Обидели его мальчика, которого сложно впечатлить, но чем?
— И что говорит подруга Нины?
— Я так понял, что это говорит всё село, а не только её подруга.
— Что?
— Что мы с тобой беднее её крыс. А ещё, вероятно, беглые воры из неизвестного рода, которые решили скрыться в горах.
Дед задумался.
— Сынок, жизнь такая непредсказуемая. Сегодня у человека есть: дом, семья, хозяйство, родина. А завтра ничего, только два метра земли. Все мы перед Богом равны. Нам грех жаловаться, тем более сейчас! Мы можем купить пол села!
— Не хочу! Если сейчас покажу достаток, скажут вор!
— Завтра едем на рынок за сладостями, послезавтра, идём к ним в дом свататься.
Саргон аж привстал и посмотрел на деда. Лицо его было серьёзно, как никогда.
— И ты не боишься, что нам откажут?
— Не откажут! Или я не Гормез! Костьми лягу, но сосватаю!
Если дед поддержал своего внука как мог, то семья Нины кричала в крик, причём никто никого не слышал и не слушал:
— Кто такой этот Гормез? Слуга! Без рода племени! С ним родниться? Как можно не зная род! Мои внуки тоже будут слугами в чьём-то доме? Ради этого я трудился всю свою жизнь. Ради этого?!
Её сватают лучшие ассирийские парни, а она собралась за бродягу, которого просто приютили в этом селе! Что он умеет? На кого он учился? Он знает, что такое буквы? Ятима без матери и отца. Один дед и тот слуга! Начало двадцатого века, люди на самолётах летают, а этот ничего не умеет!
Охотой жили в первобытном веке. Может она с ним пойдёт жить в пещеру?!
Мать Нины пожалела о том, что спросила, но и не спросить она не могла.
— Я поняла, скажу, чтобы не приходили. Зачем кричать? Вообще, мог бы хоты бы посмотреть на парня, который любит твою дочь! Поспрашивать о нём в селе.
— Что такое любовь?
— Ты сам говорил на дворе начало двадцатого века!
— И ещё слово об этом парне и для тебя наступит конец твоего века!
Тиглат хлопнул дверью и ушёл из дома.
(В соавторстве с Михаилом Гиварзизовым)
продолжение следует...