Портвейн, луна, сигара, полусон –
тягучие, густые, словно морок.
И пряный вечер по-июньски долог.
И зажигает звёзды Лиссабон.
Когда придёт пора обресть покой,
надеждою себя несмелой тешу, –
на берегу, хранящем тайны Тежу,
хочу лежать под мраморной плитой.
И слушать, слушать исповедь твою
про плач трески, про терпкость винограда,
ласкать печаль, что льёт на сердце фаду
про то, как шатко на земном краю.
Склонившись к Тежу, будто муж к жене,
ты говоришь, Лишбоа, словно дышишь.
В ушах моих прорыли норы мыши
и схоронились в этой тишине.
И шепчет, шепчет, как душевный вор,
роняя горечь спелую, олива.
Сплетая ветви кряжисто и криво,
льёт в сердце летаргический раствор.