Свет и тени создавали ирреальность,
Где банальность представала, как астральность,
Как божественность, небесная, вестимо,
Придающая возвышенность интиму
Парочке, переплетённой вместе,
В тишине, далёкой от совместной лести,
Но в момент, однако, нежности благой,
Где вибрировал от сладострастия покой,
Ведь они, как боги наслаждались,
Хоть при этом жутко извивались
И мычали даже несуразно,
Хоть гляделись истинно прекрасно.