Пётр Мамонов: «Когда мы умрём, то в вечности предстанем такими, в каком состоянии умерли. Представь, что ты умер в обиде на Зинку. И вечно будешь на эту Зинку обижаться. А там — ни Зинки, ни телефона…
Никто не будет считать ваши грехи, не будет никаких сковородок. Сковородку мы сами себе выдумали за всю эту жизнь. Сам для себя всё создал — и ад, и рай. Знаете, как сказал один мудрый, ад — это темница, запертая изнутри. Мы сами её себе создаём.», — из интервью…
Мы в Вечность войдём таковыми,
в каком состоянии умерли:
вот ты — был на «тётю» в обиде
и как «расплатиться» — раздумывал.
А умер внезапно, — бессрочно
придется теперь обижаться,
и не извиниться заочно,
ни «мессенджера» — попрощаться.
Грехи ваши не кому чИслить,
поджаривать на сковородках…
Мы сами себе — «после жизни» —
придумали «цепи», «колодки».
А как-то сказал один Мудрый,
что все наши «тартарары» —
не есть «парадоксы-абсурды»…
И ад — заперт лишь изнутри.
150124
Продолжение беседы: «О смерти нужно думать всегда, как нас учат святые отцы. Вот еду я на машине, вот сейчас будет авария — что я буду делать? В каком состоянии мой дух? О чём я думаю? Вот это только и останется. Вот так я себя в чувство привожу.
Один священник за несколько дней до расстрела писал из концлагеря, что радости его нет предела. Он сумасшедший или врёт? А что люди во время войны испытывали, когда теряли родственников, дом, всё…
А я всё время в негодовании: «Она не так сказала…Она не так сделала». «Алё, очнись!», — говорю я себе.
Честные мысли они такие простые и ясные. И стыдно становится за каждый день, за каждый момент.
Сажусь в такси, еду, холодно, терплю, потом попросил печку прибавить, через двадцать минут жарко стало. Думаю, лучше бы холод потерпел, чем жару. Вот такие мы: то нам холодно, то жарко. Такие мелочи нас тревожат. Ничего не умеем: ни потерпеть, ни прощать, ни обижаться...
Как говорил Макарий Египетский, гневаться и раздражаться — это значит наказывать себя за чужие глупости. Я всё равно не изменю ничего. Я ввергаю себя в этот ад. Со своей правдой. Со своей правотой. Слава Богу, есть ум. Ум берётся за меня, заставляет открыть дверь, выйти…»