Когда ты откроешь шкаф, все станет, как прежде…
В застывшем пространстве его крючьев и полок,
заполненных чем-то, отраженном в одежде
того, кто ушел, тебе откроется полог.
Не думай. Шагни за него. Любви красоты,
хвала Творцу, никогда не боялись пыли.
А ты ведь еще не знаешь, собственно, кто ты,
и значит хочешь, чтобы тебя не забыли.
За пологом тем нет истин и нету боли.
Там нет ничего, кроме тысяч зеркал. Они
обступят тебя, лишив на мгновенье воли
и странной способности видеть сердец огни.
Такое лишение будет сродни тоске.
Тоске по тому, что мелькнуло во тьме души
того, кем ты был, зависая на волоске
над бездной тобой обойденных чужих вершин.
Там, тысячекратно умножившись, ты поймешь,
сколь мелок любой человек, продающий сны
за вязкой реальности суть неразменный грош,
что выпал из пальцев веселого сатаны.
Растерянный разум уткнется в сомнений грудь,
пытаясь напиться незнания молоком
и выбрать наощупь хотя бы какой-то путь,
чтоб после дороги других оценить мельком;
порыться в желаниях; выбрать себе под стать
первичных идей абсолютно вторичный тюк;
присесть на минуту, а после надолго встать
в дурацкой надежде, что все происходит вдруг.
И ты, разуверившись в собственных дней чертах,
поддашься иллюзии этих пустых зеркал
и вскрикнешь, как бросивший гнезда родные птах,
узревший чужбины зовущий к земле оскал.
Несносная память подкинет тебе в конце
возможность забыться, итога суть не познав,
и слиться с узором на весен былых венце.
Так будет… но только, когда ты откроешь шкаф.