Чернела ночь над лысою горой,
Опутанной завесою печали.
А в небесах под бархатной луной,
Огнями звёзды искренне сияли.
Во тьме светились всполохи костра,
Дремало под горою мирно время.
Лишь изредка качаясь на кустах,
Ползли по склонам сумрачные тени.
Сидели двое молча в тишине,
Седой старик и дряхлый старый пёс.
И только небо в чёрной пелене,
Блестело им улыбкой млечных звёзд.
Кружили тени плавно хоровод,
В далёких ручейках воспоминаний.
Горел в огнях прозрачный небосвод,
Призывами таинственных желаний.
Усталый пёс ссутулившись у ног,
Пригрелся боком, верно охраняя,
На костерке дымился котелок,
Щипая ноздри ароматом чая.
Два странника затерянных во тьме,
Живущие неведомым порывом.
Одни, в бездонной, сонной тишине,
Смотрели молча в вечность над обрывом.
Сопела ночь в задумчивых горах,
Затеяв о далёком разговоры.
И только пёс поскуливал слегка,
Как будто знал, о чём тоскуют горы.
За гребнем уже брезжился рассвет,
Когда им ночь вещала откровения.
О временах за сотни тысяч лет,
На грёзы насылая сновидения.
Она тянула нити колдовства,
Впрядая их в заманчивые сети.
Под шёпот звезд и искры от костра,
Которые гасил тихонько ветер.
Не замечая волшебства вокруг,
Терялись блики, тяжелели веки.
Изчез во мгле луны неровный круг,
Угас маяк таинственной Омеги.
И вот уже под ласковым шатром,
Прикрывшись небом словно покрывалом.
Заснули вместе безмятежным сном,
Два путника за дальним перевалом.
Укрыла ночь их сумрачным плащом,
Им мягкой колыбелью стали горы.
Лишь только тени тихо под кустом,
Все продолжали плавно разговоры.