Подостыл в подстаканнике липовый чай,
Спят на блюдечке пышные сырные плюшки.
На столе у окна сквозничок раскидал безделушки.
Озорник, напроказничал вновь невзначай.
За окном на бульваре неярко горят фонари.
Дождь холодный два дня напролет поливает.
Лужи дружно кипят, выпуская наверх пузыри,
В «золотом» октябре так нередко бывает.
И никто не прикажет осеннему ветру: - Замри!
Подгоняя извечно куда-то спешащих прохожих,
Их промокшим зонтам он провоет свое попурри,
На разбойничий посвист мотивом немного похожий.
И трамвай, проезжающий медленно мимо церквушки,
Так внезапно и яростно тренькнул веселым звонком,
Что почти до инфаркта напугал в легковушке
Бедолагу шофёра, зазевавшегося за рулем.
Утомленный душевною болью и скверной погодой,
Он с тоскою беспомощно смотрит на жизнь за окном,
Потому что прикован к больничной коляске полгода.
Лишь под утро, возможно, забудется тягостным сном.
...постоянно ему травит душу мучительный сон,
будто он, прикрывая отход поредевшего взвода,
был сражен наповал за пятнадцать минут до восхода,
а в стволе пулемета остался последний патрон...