Знал ещё со школьных лет
о Великом Сталине-
Знаменосце всех Побед-
поныне одурманенных...
Что Царицын защищал-
это всем известно.
А как город тихо сдал-
мелочи, конечно...
Сколько крови для чего?-
И без революции
"коммунизЬма* торжество"
в Мире - эволюцией!..
..................................
"Россия против России.
Гражданская война не закончилась"
АВТОР-
Млечин Леонид Михайлович
М. 2018г. 381стр.
Сталин в Царицыне, или Кровавый хаос
(стр.116-129)
«Подъезжая к станции Грязи, паровоз нашего поезда зарезал петуха, неосторожно сунувшего голову под колесо. Вокруг паровоза и лежавшего около него петуха собралась праздничная толпа станционных гуляк, оживленно обсуждавших случай: к добру или не к добру? Нашлась и хозяйка петуха, требовавшая от машиниста возмещения убытка. Машинист готов был принять стоимость петуха на свой счет, но не сходился с хозяйкой в определении его цены».
История с петухом задержала народного комиссара труда и кандидата в члены ЦК партии Шляпникова. Александр Гаврилович торопился в Царицын (ныне Волгоград), где его ждал другой нарком — Сталин. Город со временем назовут именем вождя, сделают Сталинградом: именно здесь не очень известный пока стране нарком по делам национальностей Иосиф Виссарионович Джугашвили превратился в того Сталина, которого мы знаем.
Сталинград вошел в историю Второй мировой войны. Но и в Гражданскую оборона города, возможно, имела не меньшее значение. Бои за город носили такой ожесточенный характер, что Царицын назвали Красным Верденом. В годы Первой мировой за французский город Верден сражались особенно ожесточенно.
Значение Царицына в Гражданскую состояло в особом стратегическом положении города.
Царицын — крупный железнодорожный центр — связывал Москву с Северным Кавказом. В 1918 году правительство большевиков лишилось и украинского, и сибирского хлеба. Продовольствие можно было получать только с Северного Кавказа и Поволжья. По Волге и по железной дороге.
И оба пути вели через Царицын. Для белых захватить город значило отрезать большевиков, которые контролировали центральные районы России, от хлебного юга. Задушить советскую власть голодом.
29 мая 1918 года в Совнаркоме решили командировать некоторых наркомов на продовольственную работу — выкачивать из деревни хлеб. Первым в Царицын отправился Сталин — уполномоченным по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа в промышленные районы. Вслед за ним уехал Шляпников. Они получили одинаковые мандаты.
Владимир Ильич интересовался у Шляпникова его взаимоотношениями со Сталиным и просил сказать откровенно, нужно ли ему заниматься разграничением обязанностей между ними.
Шляпников ответил, что у него со Сталиным отношения самые товарищеские и о распределении обязанностей они договорятся на месте.
Ленин распорядился, чтобы Сталин немедленно выехал в Новороссийск и убедил моряков Черноморского флота больше не стрелять в немцев, потому что подписан мир. Но будущий генсек сказал Шляпникову, что ему покидать Царицын весьма опасно, и уговорил взять дело на себя. Александр Гаврилович поехал. Выяснилось, что моряки не желают признавать Брестский мир и капитулировать перед немцами. Большевиков, которые уже пытались их уговорить, они едва на штыки не подняли. Расчетливый Сталин переложил опасное поручение на менее искушенного Шляпникова…
Обосновавшись в Царицыне, Сталин телеграфировал оттуда Ленину: «Гоню и ругаю всех, кого нужно… Можете быть уверены, что не пощадим никого — ни себя, ни других, а хлеб все же дадим». В Царицыне он и привык к тому, что зерно не покупают, а отбирают. Если крестьяне сопротивляются, то надо пустить в ход силу.
Очень быстро Сталин понял, что не намерен ограничивать себя хлебозаготовками. 22 июня 1918 года телеграфировал Ленину и Троцкому:
«Я не хотел брать на себя никаких военных функций, но штаб округа сам втягивает меня в свои дела, и я чувствую, что иначе нельзя, просто-таки невозможно иначе. Было бы полезно для дела иметь мне прямое формальное полномочие смещать и назначать, например, комиссаров при отрядах и „штабах“, обязательно присутствовать на заседаниях штаба округа и вообще представлять центральную военную власть на юге».
Город был практически уничтожен в Великую Отечественную. Старых зданий осталось совсем немного, поэтому трудно найти следы сталинского пребывания в городе на Волге…
Чрезвычайный продовольственный комитет занял помещение бывшей гостиницы «Столичные номера». Здесь Сталин ощутил вкус абсолютной власти. Он больше никому не хотел подчиняться. Он желал быть самым главным.
«Штаб Северо-Кавказского округа, — жаловался Сталин, — оказался совершенно неприспособленным к условиям борьбы с контрреволюцией. Смотреть на это равнодушно я считаю себя не вправе. Я буду исправлять эти и многие другие недочеты на местах, я принимаю ряд мер (и буду принимать) вплоть до смещения губящих дело чинов и командармов, несмотря на формальные затруднения, которые при необходимости буду ломать».
Если в Москве не примут такого решения, предупреждал Сталин, он все равно будет «сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит».
Сталин сам себя назначил председателем Реввоенсовета Северо-Кавказского военного округа.
Округ включал территории Донской, Кубанской, Терской и Дагестанской областей. Округом руководил генерал-лейтенант царской армии Андрей Евгеньевич Снесарев, выдающийся военный мыслитель. Он окончил математический факультет Московского университета, учился в консерватории, владел четырнадцатью языками. В Первой мировой командовал полком, бригадой, дивизией. Генерал-лейтенант Снесарев безоговорочно признал власть большевиков и добровольно вступил в Красную армию.
В распоряжении Снесарева регулярных войск вообще не было, только партизанские отряды и Красная гвардия, не обученная и не организованная. Катастрофически не хватало командного состава, но Снесарев героическими усилиями пытался превратить это воинство в армию, способную оборонять город и железную дорогу.
Снесарев докладывал Реввоенсовету Республики: «Острый недостаток патронов… Части не организованы, не обучены, нет командного состава. Некоторые части пришлось разоружить ввиду их ненадежности. Необходима экстренная присылка свежих сил».
В районе Котельниково войсками командовал анархист Петр Карлович Штейгер. С отрядом партизан-анархистов он пришел с Украины.
— На вашем знамени Ленин, а на моем — Кропоткин, — уверенно повторял Штейгер. — Революция в России совершалась не только для большевиков.
Положение Царицына было настолько катастрофическим, что анархистов не разоружили, а договорились с ними о совместных действиях против белых.
Сталин обращался к Штейгеру:
«Имеющуюся в вашем распоряжении всю бронированную колонну двиньте немедленно в Царицын в распоряжение Военного совета, и об исполнении донести».
Броневые силы — это бронепоезда: «2-й Сибирский», «Брянский», «Воля», «Головченко»…
Других войск в распоряжении командующего округом Снесарева просто не было. Он считал первоочередной задачей объединить все отряды, способные сражаться, превратить партизанские отряды в регулярные части. Но, на свое и Царицына несчастье, Снесарев не угодил Сталину.
Во-первых, классовый враг — бывший генерал, а во-вторых, недостаточно почтителен.
Сталин информировал Троцкого, что провел совещание, и участники совещания приняли решение убрать Снесарева из Царицына. Сталин потребовал сконцентрировать все силы в Царицыне и превратить город в неприступную крепость. Но это означало утратить контроль над Владикавказской железной дорогой и уступить белым хлебные районы. Профессиональные военные возражали против сталинского плана.
15 июля 1918 года Сталин отправился в Котельниково, продовольственную базу и опорный пункт на южных подступах к Царицыну. Отсюда хлеб шел в Москву и в промышленные центры России. Сталин приказал гарнизону Котельниково готовиться отойти к Царицыну. Ему показали телеграмму из Москвы: Ленин требует удерживать Котельниковскую продовольственную базу, пока не закончится уборка урожая.
Сталин пренебрежительно заметил:
— Они там — в Москве, а мы здесь, нам лучше знать, что нам делать.
Пока войсками командовал Снесарев, ситуация была вполне благоприятной. Вмешательство Сталина в военные дела привело к неудаче. Войска противника окружили город с трех сторон — с севера, запада и юго-запада.
12 августа 1918 года Сталин подписал паническую телеграмму:
«Всему Южному фронту.
Царицын берут кадеты. Кадеты собрали все свои силы против Царицына. Царицын будет взят и Южный фронт погибнет без снарядов и патронов. Спасение может прийти только с Южного фронта, который должен дать помощь. Без этого Царицын погибнет».
При этом Сталин самоуверенно телеграфировал в Москву: «Благодаря, между прочим, аресту военных специалистов, произведенному нами, положение на фронте изменилось к лучшему».
Сорокатысячная казачья армия под командованием генерала Петра Николаевича Краснова прорывалась к Царицыну, чтобы взять под контроль судоходство по Волге. Генерал Краснов подписал воззвание «Граждане города Царицына и вы, заблудшие сыны Российской армии — красногвардейцы!!!». Он предложил сдать Царицын и перейти на сторону Донской армии. Своим казакам генерал Краснов, учитывая психологию войск, атаковавших Царицын, обещал богатую добычу, которая ждет их в городе.
Командующий советскими войсками Юга России Владимир Антонов-Овсеенко писал Ленину о необходимости искать союзников среди казаков:
«Казачья контрреволюция может быть сломлена лишь при содействии трудового казачества.
Этого содействия нет. Его нет благодаря, между прочим, непримиримой политике царицынских товарищей. Эти товарищи не скрывают, что для упрочения советской власти на Дону считают необходимым расказачивание казачества. Такое отношение отталкивает от них казачьи массы и сплачивает ряды красновских полков».
«Царицынские товарищи» — это Сталин и его помощники. Сталин был настроен против казаков. Антонов-Овсеенко, напротив, полагал, что «у нас могут быть надежные союзники среди казаков», и хотел сотрудничать с казаками, а не уничтожать их, как призывал Сталин.
Сталин и Троцкий неминуемо должны были столкнуться. Сталин ненавидел профессиональное офицерство, Троцкий ценил и продвигал профессионалов, бывших офицеров, отдав им почти все высшие командные посты в Красной армии.
Поначалу Гражданская война носила в основном партизанский характер. Сражались между собой отдельные отряды. Но в 1918 году в дело вступили регулярные армии, образовались фронты военных действий. Воевать надо было профессионально. Вот поэтому Троцкий привечал людей талантливых, не обращая внимания, есть ли у них партийный билет или его нет.
По подсчетам историков, во время Гражданской в Красной армии служило почти пятьдесят тысяч бывших офицеров. Из них более шестисот бывших генералов и офицеров Генерального штаба. Между прочим, поступить в Николаевскую академию Генерального штаба было крайне сложно, ее выпускники получали прекрасное образование, считались элитой вооруженных сил и быстро занимали высшие командные посты.
Офицеры-генштабисты внесли заметный вклад в победу Красной армии. Из двадцати командующих фронтами семнадцать были кадровыми офицерами, все начальники штабов — бывшие офицеры. Из ста командующих армиями — восемьдесят два в прошлом офицеры. Все эти назначения дались Троцкому с большим трудом. В большевистском руководстве бывших офицеров и генералов на дух не принимали. Дмитрий Андреевич Фурманов, комиссар Чапаевской дивизии, писал пренебрежительно: «Спецы — полезный народ, но в то же время народ опасный и препотешный. Это какое-то особое племя. Это могикане. Больше таких Россия не наживет: их растила нагайка, безделье и паркет».
Вот почему Деникину офицеры служили все-таки с большим удовольствием: в белой армии их не унижали так, как в Красной.
Даже само название — Рабоче-крестьянская Красная армия — подчеркивало классовый характер вооруженных сил социалистической России. И когда Троцкий ставил на высшие командные должности бывших генералов, он противопоставлял себя немалой части партии.
Сталин и многие другие видные большевики требовали, чтобы бывшие офицеры подчинялись комиссарам, то есть людям, ничего не понимавшим в военном деле.
Троцкий подписал другой приказ:
«1. Комиссар не командует, а наблюдает, но наблюдает зорко и твердо.
2. Комиссар относится с уважением к военным специалистам, добросовестно работающим, и всеми средствами советской власти ограждает их права и человеческое достоинство».
Одни считали, что Троцкий, продвигая бывших офицеров, отступает от принципов революции. Другие сами метили на высшие должности и хотели избавиться от конкурентов. На этой почве у Троцкого появилось много врагов. Главным среди них стал Сталин.
Борьба этих двух вождей Советской России определила не только судьбу практически всех сколько-нибудь крупных политиков и военачальников, но и страны в целом. Красная армия почти с самого начала оказалась заложницей взаимной ненависти Иосифа Сталина и Льва Троцкого. Почти всех военачальников, выдвинутых Троцким в годы Гражданской войны, в первую очередь военных профессионалов, бывших офицеров царской армии, Сталин уничтожит — как раз накануне Великой Отечественной.
В Царицыне у Сталина появились и первые поклонники, которые искали у него защиты от Троцкого, — «царицынские товарищи». Это будущая военная команда Сталина. Самый заметный из них — Климент Ефремович Ворошилов, он станет маршалом и наркомом обороны.
Мать хотела, чтобы Клим обучился грамоте, мог читать псалтырь и часослов, пел в церкви.
Но он выбрал себе судьбу революционера. Темпераментный, умеющий ладить с людьми, Ворошилов стал заметной фигурой среди подпольщиков. После революции его командировали на Украину. В марте 1918 года он организовал партизанский отряд. Климент Ефремович намеревался сражаться с немецкими войсками и сторонниками независимости Украины. Но столкновения с немецкими войсками не выдержал. Его отряды покинули Украину и вышли к Царицыну.
Певец Федор Иванович Шаляпин описывал Ворошилова: «добродушный, как будто слепленный из теста, рыхловатый». Он был если и не слабовольным, то во всяком случае легко подчиняющимся чужой воле. И он охотно подчинился Сталину. В Царицыне они жили рядом — Ворошилов с женой и сыном и Сталин со второй женой — Надеждой Сергеевной Аллилуевой.
Массовый террор создавал советской власти новых врагов. Сталина это не беспокоило. Он начал с поиска врагов в собственном штабе. Решил вообще избавиться от генерала Снесарева, а командовать фронтом назначить Ворошилова.
Повод для уничтожения бывших офицеров нашелся. К белым перебежал бывший полковник царской армии Анатолий Леонидович Носович, начальник штаба округа. Сталин обвинил всех военспецов в «преступной небрежности и прямом предательстве». 17 августа 1918 года их арестовали и на барже вывезли на середину Волги. В ночь на 22 августа часть штабистов расстреляли, других утопили вместе с баржей.
Военная инспекция Республики проверяла это дело и пришла к выводу, что штабисты в заговоре не участвовали. Снесарева и офицеров, которых не успели расстрелять, выпустили.
Возмущенный Троцкий потребовал от Сталина обеспечить командованию округа возможность работать нормально. Сталин на телеграмме написал: «Не принимать во внимание».
Член Реввоенсовета 10-й армии Алексей Иванович Окулов, вернувшись в Москву, рассказывал, что творили Сталин и Ворошилов в Царицыне:
— Преданных командиров из старых военных кадров гнали, уничтожали, вывозили на баржах, что привело к тому, что оставшиеся уходили, убегали, а военные части оставались без командиров, терпели поражение.
17 сентября 1918 года Реввоенсовет Республики образовал Южный фронт. Командующим утвердили бывшего генерала Павла Павловича Сытина. Опытный и умелый профессионал, он намеревался вести боевые операции, не спрашивая совета ни у Сталина, ни у Ворошилова.
Пытался объяснить им, что войсками нельзя управлять на партийном собрании.
Продемонстрировал приказ Реввоенсовета Республики: «Командующему фронтом Сытину предоставляется полная власть в ведении операций. В оперативные распоряжения командующего никто не должен вмешиваться».
Сталин сместил Сытина и поставил командовать фронтом Ворошилова, а Москве объяснил: Сытин «не может, не желает и не способен защищать Царицын».
Ворошилов и другие красные командиры, выдвинувшиеся после революции, не хотели подчиняться бывшим офицерам, потому что полюбили партизанскую вольность. Они видели, что не могут конкурировать с кадровыми офицерами, и хотели избавиться от конкурентов. Они требовали сохранить в армии выборность командиров, предоставить всю полноту власти комиссарам, чтобы они сами руководили боевыми операциями, а военных специалистов превратить просто в консультантов.
И они нашли понимание у Сталина, который сам не доверял военным специалистам и обвинял их в предательстве. Сталин поддержал Ворошилова. И Климент Ефремович на многие десятилетия стал его ближайшим и преданнейшим помощником.
У Троцкого были очень широкие полномочия, которыми председателя Реввоенсовета Республики наделил Всероссийский центральный исполнительный комитет, объявивший страну военным лагерем. Троцкий обращался к Сталину как к своему подчиненному, которым тот был лишь отчасти, приняв на себя обязанности члена Реввоенсовета фронта. Но Иосиф Виссарионович был одновременно наркомом и — главное! — членом ЦК партии, поэтому считал себя равным Троцкому.
Сталин, без сомнения, завидовал в ту пору положению председателя Реввоенсовета Республики, его ораторским и иным талантам. В подготовке вооруженного восстания в октябре 1917 года Сталин не играл никакой роли. Никто не может сказать, где он был в тот день, когда большевики брали власть. В стране его практически не знали. Теперь он спешил заявить о себе.
Сталин и Ворошилов написали Ленину письмо, обвиняя Троцкого в том, что он «грозит отдать все дела фронта и революции на Юге в руки генерала Сытина, человека не только не нужного на фронте, но и не заслуживающего доверия и потому вредного. Губить фронт ради одного ненадежного генерала мы, конечно, не согласны».
Сталин и Ворошилов требовали «обсудить в ЦК партии вопрос о поведении Троцкого, третирующего виднейших членов партии в угоду предателям из военных специалистов и в ущерб интересам фронта и революции. Поставить вопрос о недопустимости издания Троцким единоличных приказов… Пересмотреть вопрос о военных специалистах из лагеря беспартийных контрреволюционеров».
Ленин первоначально не очень понимал, как формировать вооруженные силы Советской России. В 1918 году он говорил: «Теперь, строя новую армию, мы должны брать командиров только из народа. Только красные офицеры будут иметь среди солдат авторитет и сумеют упрочить в нашей армии социализм».
Но очень быстро большевикам пришлось отказаться от идеи добровольческого формирования Красной армии с выборным командным составом. Иначе бы они просто проиграли Гражданскую войну. Опыт первых же боев доказал необходимость широкого использования кадровых офицеров. Там, где военные специалисты были привлечены, был достигнут успех. И наоборот, там, где пытались обойтись без кадровых офицеров, терпели поражение за поражением.
Ленин убедился в правоте Троцкого. Поэтому Сталина и Ворошилова он не поддержал и оставил в силе распоряжения председателя Реввоенсовета Республики. Но тут уже потребовал наведения порядка Троцкий — в конце концов, идет война:
«Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На Царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил. Ворошилов может командовать полком, но не армией в пятьдесят тысяч солдат. Я оставлю его командующим армией при условии подчинения командующему Южного фронта Сытину».
Троцкий считал Ворошилова бездарным в военном отношении и, как показала история, был недалек от истины. Лев Давидович твердо заявил, что, если царицынские товарищи не подчинятся приказам, он отдаст их под суд:
«У нас успехи во всех армиях, кроме Южной, в особенности, Царицынской, где у нас колоссальное превосходство сил, но полная анархия на верхах. С этим можно совладать в двадцать четыре часа при условии вашей твердой и решительной поддержки. Во всяком случае, это единственный путь, который я вижу для себя».
Закончилось тем, что Сталина вызвал к себе Ленин. Сталин телеграфировал в Царицын Ворошилову: «Только что ездил к Ильичу. Взбешен и требует перерешения в той или иной форме». Сталин пошел на попятный, заявил, что готов сотрудничать с бывшими царскими генералами.
Пока Сталин воевал с собственным штабом, белые исключительно успешно наступали. Они взяли Северный Кавказ и окружили Царицын. Главком Красной армии Вацетис телеграфировал Ворошилову: «Катастрофическое положение Царицына — исключительно ваша вина». Тогда город спас бывший генерал Сытин. Но Сталин и Ворошилов продолжали обвинять во всем военспецов и требовали заменить «генштабистов коммунистами».
Троцкий отвечал им:
«Больше всего вопят против применения офицеров либо стоящие далеко от всей работы военного механизма, либо такие партийные деятели, которые сами хуже всякого саботажника: не умеют ни за чем присмотреть, странствуют, бездельничают, а когда проваливаются — взваливают вину на генштабистов».
На закрытом заседании VIII съезда Ленин сказал:
— Товарищ Ворошилов говорит: у нас не было никаких военных специалистов и у нас шестьдесят тысяч потерь. Это ужасно… Вы говорите: мы героически защищали Царицын… В смысле героизма это громаднейший факт, но ясно, что по шестьдесят тысяч мы отдавать не можем, и что, может быть, нам не пришлось бы отдавать эти шестьдесят тысяч, если б там были специалисты, если бы была регулярная армия…
Троцкий настоял на том, чтобы не только самого Сталина, но и всю его команду отозвали из Царицына. Ленин поддержал председателя Реввоенсовета.
— Неужели вы хотите всех их выгнать? — спросил Сталин Троцкого, имея в виду свое царицынское окружение. — Они хорошие ребята.
— Эти хорошие ребята погубят революцию, которая не может ждать, доколе они выйдут из ребяческого возраста, — твердо ответил ему председатель Реввоенсовета.
Троцкий холодно сказал Ворошилову, что если тот не обяжется точно и безусловно выполнять приказы, то отправится под конвоем в Москву для предания трибуналу. Климент Ефремович, глядя Троцкому в глаза, понял, что председатель Реввоенсовета не шутит. Хмуро ответил, что будет верен дисциплине. Отныне он вошел в число самых непримиримых врагов Троцкого.
Сталин рассказывал, что Ленин вызвал его в Москву для доклада. Сделал ему замечание:
«Батенька, я получил сведения, что вы там пьянствуете: сами пьете и других спаиваете. Нельзя это делать!» Советская власть в ту пору придерживалась сухого закона.
Употребление горячительных напитков Сталин не отрицал. Но кто посмел на него нажаловаться? Решил, что это дело рук врагов: «Это спецы на меня наговорили, а он мне нотацию читал».
Распри в лагере красных стоили им города. Белые взяли Царицын.
Троцкий написал Ленину:
«Царицынская линия привела к полному распаду Царицынской армии… Линия Сталина и Ворошилова означает гибель всего дела… Я считаю покровительство Сталина царицынскому течению опаснейшей язвой, хуже всякой измены и предательства военных специалистов… Они цепко держатся друг за друга, возводя невежество в принцип».
Лев Давидович и не понимал, с каким опасным противником имеет дело. Так зародилась ненависть, которая закончится только с убийством Троцкого.
«Царицынские товарищи» присягнули на верность Сталину и встали на его сторону в борьбе с Троцким, которого и сами от души ненавидели. Они и шли по жизни сплоченной группой, сметая соперников и поддерживая друг друга.
Сталин покровительствовал людям, которые были рядом с ним в Царицыне и первыми признали его вождем. Ворошилов просидел на посту наркома обороны полтора десятка лет — дольше кого бы то ни было в советской истории. Его сменил бывший пулеметчик маршал Семен Константинович Тимошенко, тоже царицынский кадр.
— В Гражданскую войну под Тимошенко было убито семнадцать лошадей, — уважительно говорил Сталин.
Еще два царицынских спутника вождя — маршал Григорий Иванович Кулик и генерал-полковник Ефим Афанасьевич Щаденко — стали накануне Великой Отечественной заместителями наркома обороны. Один отвечал за вооружения, другой ведал кадрами. Ни один из них не оставил о себе доброй памяти в вооруженных силах.