(в обработке Бориса Кирслис)
Посвящается курсантам!
Друзья! Скажите, кто из тех,
Что спят сейчас в тиши могил
Приняв на душу смертный грех
Курсантам лиру посвятил?
Кто в простоте души наивной
И пренебрегши длинной гривной
Во имя вас - Парнас забыл!
Друзья мои! Я не поэт.
Цепями с музами не связан,
Но, облаченный в черный цвет,
Курсантом быть судьбой обязан.
Зачем же мне в пыли терять
Цветы святого вдохновенья?
Творца поэмы с неба ждать
На лоне праздного забвенья?
Джентльмен, закутанный в шинель!
Курсант, навек лишенный рая!
Тебе поэму посвящая,
Рублю пером в бессмертье щель!
Ты заслужил, чтоб кто-нибудь,
Зажав в клещах немую совесть,
Про твой омытый славой путь,
Начал задумчивую повесть.
Итак, приступим, помолясь
На «сопромат» уединенный
(Блажен, кто в светлый миг рожденный
С талмудом сим не держит связь!..)
Да будет стих мой разверзенный
Воспринят миром, а потом
Исчезнет, морем поглощенный
Иль равнодушным гальюном…
------------------
Сталь, у которой нет сердца горячего,
Сталь, у которой нет х… стоячего
Отпуска просит порой!
Я ж с измордованной вдрызг психологией,
Жизнь сокрушающий над технологией,
С мозгом, издолбанным терминологией,
Боже, о том же прошу под луной:
«Даждь же нам отпуск, родной!!!»
--------------
Июнь в закате дней финальных
В немую вечность уходил,
Забрав с собой остаток сил
Курсантских душ оригинальных…
Да! Силы выпиты до дна
Моментом сил, законом Гука,
Константой, Герцем, силой звука –
Но где же ты, моя весна?
Зачетов мрак зажат веками,
А там – экзаменов туман!..
…Друзья! Еще один стакан
Из бочки знаний выпит нами!
Башка трещит от слов избитых –
«Аустенит», «сорбит», «тростит».
Ох, да Господь меня прости
За неуменье различить их!
Где тросы, где шкала Бренеля,
Пикофарады, цикл Карно,
Нитраты, жесткость, HNO,
Эквивалент, цемент Цереля?
- Все крышкой кумпольной закрыто.
…Да, знает лишь единый Бог,
Как много пройдено дорог,
Как много, братцы, пережито!
И кое-кто не сел во мгле
На поезд жизненных исканий,
Застряв на станции незнаний
С баклажкой лени на ремне…
Ах, эта сессия! Едва ли
Я позабуду в дальний час
Как эти «тысячи» сдавали,
Беря осадою «иньяз»,
Как мы постылые «хвосты»
С кровями, с шерстью выдирали,
Как «шпор» готовили листы,
Забуду ли когда? Едва ли!
Как потеряв попыткам счет
Сдаешь до умопомраченья
И – тихий мат от облегченья:
«По мат-анализу - зачет!..»
Экзамен! Маета - до дрожи!
Базар, где брат стремиться наш
Продать возможно подороже
Познаний крохотный багаж.
Балл – за подход! Балл – за отход!
Балл – за незнание, но за признание!
Еще – за шлюпочный поход,
Да плюс – за веру в наш народ,
Да за чела холодный пот,
Тудыть! В загробные рыдания!!
Один билет ты знал прилично.
Его б усечь – шоб я так жил!
«Подмазанный» заранье мичман
Подряд билеты разложил.
Но это - идеальный случай.
И случай редкий. Как же быть?
И думают курсанты, мучась,
Как им экзамен «оживить».
В итоге размышлений тяжких,
Чтоб поддержать ослабший дух,
Пойдет «система», «черепашка»
И шпора – ненадежный друг.
Но вот – не зря твердят в народе,
Что, мол, всему конец приходит,
Пришел экзаменам конец,
А там и практике п…ц!
…И в тот же миг курсант воспрял!
И взор его горел отвагой,
Когда дорожною бумагой
Он свой бумажник паковал.
Рекою пот с него струился,
Когда по лестницам порхая
И обходным листом махая,
Он, как убийца, суетился!
Но – все в порядке. В голове
Мечты о будущем вздымая,
Надеждой сердце окрыляя
«Четвертый курс» на рукаве.
…Пускай года бегут чредой,
На рукава «углы» роняя,
«Клеша» узоря бахромой
И гюйсы хлоркой оскверняя.
Все, все осталось позади,
На горизонте – кущи рая!
И сердце, отпуск предвкушая,
Печенку сладко бьет в груди!..
-------------------------
…Состав уж подан, долгожданный.
Я грезил им в плену невзгод,
На лоне крымских непогод
И в дреме лекции туманной!
Могуч порыв людской реки,
Когда перрон запружен ею.
Тряхнем же формою своею!
Друзья! Да мы ль не моряки!
Свершилось! Потеряв флажки,
Был проводник в проходе смят,
«Полундрой» занят целый ряд –
Друзья! Да мы ль не моряки!!
Мечтаешь, ждешь. Вагоны мчатся
К родным забытым берегам,
Где может быть уж больше нам
Не жить, не петь, не волноваться…
Пускай последний раз мы дома –
Сожжем свой месяц отпускной.
С веселым блеском. С мишурой.
Во имя Ролля, Гука, Ома!
Но так сожжем, чтоб ни одно
Бесчестья грязное пятно
На наши травленные гюйсы
Позорной тенью не легло!
-----------------------
…Забытый край! Твои октавы
Уже слышны сквозь шум колес!
О, край любви, покоя, грез,
Минувших слез, грядущей славы!..
Вот с чемоданом опустевшим
И с животом осиротевшим
Курсант нетвердою ногой
На землю милую ступает
И – в изумленье видит он
В улыбке тая: весь район
Его с букетами встречает!
…Бывает проще, суше, тише:
Подруга, сотая по счету,
Устав весь год лобзать пехоту,
Морской портрет слегка оближет.
…Иль еще хуже. Постояв
У станционного забора,
Он удалится прочь линкором,
Хоть одинок, но величав.
Но дело, верите ль, не в том
Каков прием, какие встречи.
Под смятым гюйсом – сердце, плечи
И дух – в покое штилевом, -
Но вздрогнут трепетные веки
Узрев родительский причал,
Где вечной болью прозвучал
Наш первый крик, друзья навеки!
Так пусть же он туда шагнет,
Туда, где детство проходило,
Где время первый час пробило
И где последний не пробьет…
…Открылась дверь. В морской фланели
Родимый сын! Своя душа!
(А за душою - ни гроша
И разговоров - на неделю!..)
На стол – литровка. Ну, воспряни!
И в затуманенном стакане
Поднес он яд к своим губам
И к огуречным берегам
Поплыл в этиловом тумане…
А вечерком, на новом стане,
Процесс он тот же совершил
И в ж… пьяный, завопил:
«Шумел камыш – на океане!…»
…А ночью, темной и безлунной,
Слегка придя в нормальный вид,
В тени рыдающих ракит
Сжигал он ночь с красоткой юной…
«Любовь моя! – шептал он ей. –
Быть может, я в последний раз
Ловлю маяк чудесных глаз
На шхуне совести моей!..
Ведь я моряк, и долго ль буре
Судьбы моей разрушить челн,
Швырнуть его из бездны волн
На скалы где-то в Сингапуре!..
Остыла кровь в тиши холодной,
Но верь – любовь минувших дней
Томится в сердце благородном
Погибшей юности моей!..»
Создав подобное вступленье,
Пролив слезу над хладной урной,
В немых объятьях страсти бурной
Он переходит в наступленье.
Чаруя винным перегаром,
К ее устам, шепнувшим: «SOS!»,
Он губы флотские поднес
И – занялась душа пожаром!..
И он отважился, подлец,
Среди аккордов полуночных
Уменьшит список непорочных,
Чтоб разговеться, наконец…
…Вся ночь прошла в сплошном тумане,
Кровати скрип, желанный зов,
Любовь мгновенная, без слов,
Роман – на плюшевом диване…
…В вышеописанном романе
Все протекло в нормальном плане.
Так был уменьшен чистых штат,
Так разговелся наш собрат,
Без выстрелов и треволнений…
Но раз уж мы вошли в экстаз,
Введем, для ясности, в рассказ
Лирическое отступленье…
------------------------
Курсанты! Что бы было с миром,
Когда бы звук пронзенной плевы
Теряющей невинность девы
Был сходен с выстрелом мортиры?
О, это было бы ужасно!!
…Но в то же время и прекрасно!
В объятьях вечной канонады,
Вкушая прелести осады,
Влачил бы цепи род людской
И лишь «стрелецкая» природа
Хранила б девственный покой,
Пересекаемый пальбой,
Быть может, раз в четыре года.
Увы, друзья! За прегрешенья
Давно забытых наших предков
Невинность здесь бывает редко
Как солнца полное затменье…
Но если трезво рассудить, -
Несчастье это или благо?
С невинною любовь крутить –
Терпенье надо и отвагу!
С бывалой – проще во сто раз.
Уменье есть и опыт ценный!..
О! Время познакомить вас
С красивой местною легендой.
…На памятнике кораблям –
Орел, свои раскрывший крылья.
Но, как гласит легенда нам,
Те крылья сложенными были!
И был зарок. Зарок таков:
Воспрянет бронзовая птица,
Коль дева двадцати годов
Вдруг в Севастополе явится!
И вот, легенда говорит,
Едва был памятник открыт –
Как в город въехала девица
Вышеуказанных кондиций!
И наш орел, что в камень врос,
Взмахнул крылами, в небо целя!..
Но – трахнул девицу матрос
В конце последнего туннеля…
И замер горестно орел!..
И над гранитною колонной
Навеки крылья он развел,
Судьбой своею покоренный!..
И хоть он вмиг взлететь готов –
Бог памятник оберегает!
И дева двадцати годов
Здесь никогда не достигает!..
…О чем же здесь веду я речь?
Какую поднял я проблему?
Давайте, мужики, беречь
Ту Севастополя эмблему!
И если ты измял, шаля,
Едва раскрывшуюся розу –
Знай: отодвинул ты угрозу
От памятника кораблям!
-----------------------------
…Заря на небо выливалась,
Когда, перешагнув порог,
На ложе бренное он лег
С улыбкой томной и усталой…
…О, боже! Как же дальше жить?
Да неужели, наконец,
И он поймал на свой конец,
Забыв «резинку» применить?
В карманы руки заложив,
Терзаясь уймою сомнений,
Мечтая о могильной сени
Он шел домой – ни мертв, ни жив!..
И в довершение всех бед
(Да где же, братцы, справедливость?!)
В полночный холод, мрак и сырость
Он был бродягами раздет!
Хотя клеша не новы были,
Хотя впитали центнер пыли,
Хотя ботинки в непогоду
Изрядно пропускали воду –
Их было жаль в холодной мгле,
В тот миг, когда в одних кальсонах
Несчастный, злой и потрясенный
Он шел, мечтая о тепле…
…Ужасный сон, зловещий сон!
Страшней начфака и губы!
Да хоть бы грянул звук трубы,
Да хоть бы рявкнул кто: «Подъем!!»
Но тишина ласкает дом.
Но тишину лелеет день.
И лишь отцветшая сирень
Лепечет тихо под окном…
…В поту холодном, в смятом платье
Курсант вскочил - и, долгом первым -
Смирил взволнованные нервы,
Узрев ботинки под кроватью.
Так первый день был прожит им,
Священный день души влюбленной,
Коротким счастье напоенный,
Под небом, бледным, но родным…
…Не от романтики разлуки,
Не от святых порывов чувства –
Он – жрец заборного искусства –
Порою пьет от дикой скуки.
Кто жив, кто предан ныне тленью
Из тех – спокойных, трезвых, строгих?
И без меня мозги у многих
Забиты этой дребеденью!
Пираты чувственной любви!
Военной хартии матросы!
Дымок дешевой папиросы
Дороже этой болтовни!!
Так на какого, скажем, черта,
Нам раскисать, роман читая,
Когда любовь у нас другая,
Когда восторг – другого сорта?!
Рассыпав в прах, развеяв в дым
Кастратов радости ажурны,
Мы о своей любви, культурно,
Перекурив, поговорим…
---------------------------
…Зима ушла, забрав с собою
И лязг зубов, и тела дрожь,
И голос свыше: «Друг, дойдешь!»
С немой утробною тоскою.
Вот были дни! Объяты сном
Спокойно урки поживали,
В клешах курсанты мирно спали
В дежурном взводе, боевом.
Лишь в месяц раз, поднатянув
На кожу три комплекта формы
Курсант, презрев морские штормы,
Пытался телу жизнь вернуть.
Но, хоть и он спешил к победам,
Пока снимал он трое брюк –
Все страсти таяли, как звук,
И он вставал – «не отобедав».
…Курили мы когда-то «Дели»,
Теперь – не курим по неделе.
Вот так же и в любви у нас
Великий Пост бывал не раз.
Вот так текло существованье,
В январском шорохе ракит,
Пока сверкающий зенит
Не обожгло весны дыханье!..
Весна, весна! Поет душа!
В лучах – микроб о ласках грезит.
В ручьях – на щепку щепка лезет,
Сезон любви открыть спеша!
На крышах, трубах, ветлах вешних
Коты блажат в любовной схватке.
Что ЗАГС для них – сарайчик шаткий,
Что алименты – звук потешный!
Вот так бы жить
- без злых напастей,
Без воплей близких и родных,
Которым честь дороже страсти,
Дороже наших чувств святых!
Они пойдут тропой закона,
Затянут живо в круг интриг
И станет друг наш в тот же миг
Законным мужем дамы оной…
Помилуй Бог и сохрани
От уз семейных и печали!
Свои безрадостные дни
Закончим, как и начинали –
Одни, одни, всегда одни…
Придется, правда, от молвы
Подраться с мужем «недотроги»
И к вендиспансеру, увы! –
Познать тернистую дорогу,
Но все же это – лучше, братья,
Чем самому ловить кого-то,
Пеленки мыть – к позору флота
И изрыгать всю жизнь проклятья…
…К венцу неопытных влечет
Медовый месяц, между прочим.
Женись. Вкуси восторги ночи!
Верь, кровь обратно потечет
И сердце перестанет биться.
Когда, закончив брачный пир
Ты поспешишь уединиться
Туда, где койка и кумир
Сжигают думою одною:
Не трогать, нет! А подождать,
Она ж невинною в кровать
Легла, влекомая судьбою!..
Она ждала… И ты не даром
Так долго ждал! И вот она
Под сладострастным покрывалом
Лежит, бела и холодна…
Мгновенья свет… И ты – как пешка!
Вздыхаешь грустно: есть ли Бог?
Что это: грубая насмешка?
Судьбы безжалостной урок?
Ну что ж, гляди на вещи смело:
Свои грехи пересчитай
И потихоньку продолжай
Другими начатое дело…
…Смешно, не правда ли? Но это –
Лишь первый пункт твоих невзгод!
Твоя душа – душа поэта, -
Еще не то переживет!
---------------------
…А день за днем скользят куда-то
На настроенье тень бросая,
Недолгой свежестью лаская
Все то, что бурями помято.
Вот так, минуя наслаждения,
Пройдет вся жизнь и нам, аскетам,
Воздаст, теплясь прощальным светом,
Бушлат сосновый в утешенье.
Сойдем в тот край, толпой, бесследно,
Где нам не пить, не петь, не цвесть,
Где нет верзил с трубою медной –
Но вряд ли что-нибудь там есть!..
…С таким реестром грустных дум,
Проснувшись на тридцатый день,
Наш друг, от трезвости угрюм,
Бродил, как сумрачная тень.
С утра, собрав багаж в дорогу,
К лучам дневным, закрытым тучей,
Он, чтоб придать фигурность слогу,
Решил «заправиться горючим».
С росой божественной в желудке,
Не без прилива на глазах,
На привокзальных берегах
Он встретил миг прощанья жуткий.
Морскою формой отстранив
Гражданский люд от кассы тесной,
Он взял билет, перекрестив
Кому-то рот рукою честной.
…Сигнал разнес мирскую тишь!…
Все то, что ждет весны и рая! –
В дорогу счастье провожая
В прощальный час меня услышь!
Прощайте все, кто сердцу дорог!
Кто в этот месяц отпускной
И ласки и вина ценой
Развеял дум тяжелых ворох!
…И поезд прах его принял
На третью каверзную полку,
Где незаметно, втихомолку
Глубокий сон его объял…
Он спал, забыв про суету,
Но в три часа вскочил, в поту,
От вопля ужаса вдали:
«Корзину сала увели!»
Рукой, в которой стыла кровь,
Ощупал он бумажник свой
И, успокоенный, отбой
На высоте устроил вновь…
И лишь за Брянском-областным
Он очи сонные раскрыл,
Узрел внизу десяток рыл,
Поймал на них ухмылок дым.
Он присмотрелся: руки их
Сплелись внизу, зажав избыток
Порнографических открыток
Из комбинаций тел нагих.
Наш друг, сойдя с своих высот,
И сам вкусил запретный плод.
Затем, найдя в них мало толку
Опять полез на третью полку…
…И вдруг, на лоне высоты,
Через барьер, с собою рядом
Он обнаружил мрачным взглядом
Черты небесной красоты!!
«Морская дичь!» – подумал он,
Свершив обзор со всех сторон,
Задумав ночью посягнуть
На эту трепетную грудь,
На это нежное растенье!..
Друзья! Он грезил и горел!
Он мрака ждал и, как умел,
Смирял под клешами давленье…
…Разговорились. Очень мило
Она болтала о себе,
О музыке и о судьбе,
О том, что в жизни все постыло.
Он был курсант, но не дурак!
Она, окончив школу летом,
Покорна родственным советам,
Свой путь держала на юр-фак…
…И он сумел ее завлечь
Непринужденным разговором,
Тревожным и печальным взором,
Не устававшим звать и жечь…
…Короче: в час, когда храпели
На полках «леди и дженльтмены»,
Его взволнованные члены
Оставить ложе захотели!..
Барьер! Невелика преграда
Для двух пылающих сердец,
Когда за ним – любви награда,
Судьбы сияющий венец!
Барьер остался позади!
В пяти вершках – ворота рая!
И сердце, что-то предвкушая,
Чечетку снова бьет в груди!!
…И все же два часа струился
Без пользы пот на бледный лоб…
…Лишь проскочив за Конотоп
Взаимности он все ж добился…
…Известно миру, что фокстрот –
Любовь в стоячем положеньи,
И что любовь – фокстрот не тот
В горизонтальном нахожденьи.
Заметим дале без острот:
Вышеозначенный фокстрот
Был сплясан им на третьей полке
В непринужденной обстановке.
Так двум сердцам в вагоне оном
Поднес, как мог, суровый рок
Физиологии урок
(Урок – с практическим уклоном…)
Побольше б нам, при нашей лени
Таких дорожных приключений!..
И там, гладишь, морская кровь
Даст нации толчок к прогрессу,
Придаст потомству силы, веса
И расцветет Отчизна вновь…
1958-2004 гг
Севастополь - Луцк