Он сидел - замерзший и блохастый.
И голодный. Впрочем, как всегда.
Он бывал на этом месте часто,
а особо часто - в холода.
Здесь народ ходил по магазинам,
и, возможно, только потому
в неуютной этой стуже зимней
что-то попадало и ему...
Он привык держаться чуть в сторонке
и умел заглядывать в глаза,
Кто-то говорил,
- Психолог тонкий.
А один - погладил и сказал,
- А идем со мной? По крайней мере
у подъезда будешь сторожить...
Отвернулся. "Я тебе не верю,
я давно уже привык так жить..."
- Ну, смотри... Не хочешь и не надо,
на сосиску, вкусная, бери..!
Аккуратно взял, виляя задом,
их - сосисок - за день было - три!
Сколько раз, вот так вот
говорили,
обещали ласку и тепло...
а потом травили, гнали, били.
Он усвоил: люди - это зло.
Перестал надеяться на случай,
И, свернувшись ночью под кустом,
он дремал, в надежде запах сучий
ощутить, услышать, а потом
бегать в дикой стае за гулёной,
доказать другим, что ты сильней...
Быть три дня до одури влюблённым,
неустанно бегая за ней.
Обладать над стаей дикой властью,
где, конечно, каждый за себя.
Доказать другим, что ты зубастей,
в стае нет зубастее тебя...
Но во сне опять совсем другое:
он лежит в уютной конуре,
вовсе не похожий на изгоя,
сторожит подъезд. А на заре
подойдёт Хозяин, и погладит,
доброта почувствуется в нём...
Он дрожал, и вспоминал в досаде
давшего ему сосиску днём...