Мир перерос законы и запреты
веков истёкших и грядущих в свете
звезды размером с детскую ладошку
среди других, раскатанных на крошки
по тёмному столу размером с небо,
служащего звезде масштабов хлеба
насущного для трёх гостей с востока,
шуршащих по пустыне одиноко
в парче, струящей томные поклоны
пунцовым чашам влажных анемонов,
где молча пережёвывал верблюд
свист суслика, напоминавший кнут,
отвесивший пронзительный щелчок
барханам Негев, где дрожал песок
январский, и дрожали пастухи,
пока рожала в золоте трухи,
заняв пещеру, Та, что выше звёзд,
Того, кто мир любовью перерос.