Лизочка пришла к нам в ноябре 1996 года месячным чёрным котёнком. Валера, передавая на руки Андрею маленький чёрный комочек, сказал чуть сдавленным от нежности голосом: «Пушистая будет». Сбылось.
Газооператор Оля, которой я рассказала о грядущей кошечке за день до «вручения», сказала, что принесёт Милупу, детское питание, которым она потчевала своего пёсика Чарлика. Присели с Олей на диванчик у окна фойе академии, поставили мисочку на середину круглого столика, пустили малышку. Осторожненько ткнули мордочкой в миску. Облизнула и стала бегать по столику, изучать.
Андрей унёс ребёнка домой. Не помню, где он до моего прихода с работы был с малышкой, наверное, на ручках держал, но вместе пустили её бегать по дивану.
Подошёл наш годовалый эрдель, испуганно даже попятился, когда малышка на животное тепло побежала к нему. Подружились очень быстро. Когда немного подросла, спала на нём, лежащем прислонившимся к двери на коврике, яро вылизывала его, косматого.
Поначалу, когда уходили на работу, оставляли её в платяном шкафу за закрытой дверью. Потом разрывали одежду, лежащую на нижней полке, отыскивали нашу малышку.
Помнишь, как проснулись утром от странного отдалённого мява? Оказывается, Лизочка вышла через нижнюю форточку кухонного окна на карниз. Тогда не было стеклопакетов, обе створки открывались. Дрожа от ужаса (Лиза, увидев меня и мои движения, забеспокоилась на карнизе), открыла окна и прижала к себе нашу девочку, дрожащую от страха и утреннего холода.
Как-то Лиза выбежала в подъезд, а мы и не заметили. Наутро подозрительно тихо в доме, к миске не прибежала. Пошла, тряся коробкой с вискасом, по комнатам – нет ребёнка. Прошлась по подъезду – нет. Повесила в подъезде объявление. У самой мигрень и слёзы. Девочки со второго этажа (мы на первом) говорили, что видели там вечером черную кошечку, которая громко плакала. Мы не слышали – громко работал телевизор, помню – «Антропология» с Дибровым.
Вечером зашёл сын соседки с третьего этажа. Сказал, что они взяли кошечку заночевать, она ничего не ела, всю ночь просидела на подоконнике, а наутро он отвёз Лизу на Халтурина, 7 (запомнила на всю жизнь) к своей подруге, у которой недавно умерла очень похожая на Лизу кошечка. Пригласил нас приехать за Лизой вечером. Еле дождались, сходили в нашу «Туймааду», накупили много вискаса, йогуртов, мороженого.
Приехали на Халтурина, 7, увидели нашу красавицу сидящей на чистейшем кухонном столе, с обкаканным хвостиком (такого с ней отродясь не бывало). В такси Лиза кричала «нечеловеческим голосом», как коза у переводчицы Варвары из «Осеннего марафона», любили этот фильм. Привезли домой – тут же побежала к миске, как будто её и не кормили на Халтурина, 7! Там хорошие люди. Но тут миска своя.
Лиза совершенно не переносила других кошек. Принесли ее по случаю в дом, где жила маленькая кошечка. Так Лиза подошла к её миске и стала пить молоко, которое она особо не жаловала, при этом рычала на маленькую кошечку, которая с изумлением на неё смотрела. Лизочка не умела мурлыкать. Зато умела рычать, что совершенно не вязалось с её обликом – чёрное облачко с хвостом по очертаниям и пышности совершенно беличьим, но чёрным.
Любила йогурт и мороженое. Мороженое мы ей оставляли на обёртке, уже подтаявшее. При виде стаканчика с йогуртом начинала хрипло мяукать, требовать. Причем сварливый тон у неё появлялся только при общении со мной. С Андреем и Юрой она так не разговаривала.
Ритуал. Режу на кухне мясо. Зову: «Лиза, мясо, мясо…». Из комнаты доносятся мявы. Захожу. Лиза возбужденно бегает по шкафу взад-вперед, не спрыгивает на стол –на пол. Потому что я должна наклониться, подставить ей спину, и вот тогда она спрыгивала мне на спину и таким торжественным образом я ее доставляла к миске.
Когда кушала, иногда прерывалась, шла ко мне или к Андрею, звала к миске. Нужно было её гладить и приговаривать: «Как наша кысонька хорошо кушает».
Когда кушала, иногда прерывалась, шла ко мне или к Андрею, звала к миске. Нужно было её гладить и приговаривать: «Как наша кысонька хорошо кушает».
Любила греться на мониторе. Тогда мониторы были как ящики. Пришла как-то к Андрею заказчица диплома (одно время жили этим промыслом): «Уберите кошку» – «Нет, – сказал Андрей, – это её место».
Иногда Лиза резко просыпалась, встревоженно вскакивала с монитора и мчалась ко мне на ручки. Может, ей что-то страшное снилось?
Издавала утробные мявы, когда на балкон залетали большие бабочки. Охотилась за ними, прыгала, приносила полуживых мне на постель. Андрей слышал мявы с балкона, говорил: «К Лизе бабочка в гости прилетела».
Любимая игра Лизочки. Бросаю ей мышку. Она прыгает высоко, взвивается просто. Потом приносит мне к ногам, кладет на пол и отходит, изготавливается ловить. И так повторяется много раз. Андрей говорил: «Она сама это придумала». Игру эту затевала часто перед моим уходом на работу. Наверное, не хотела, чтобы я уходила.
Пела ей песенки: "Господи мой боже, зеленоглазый мой.."Очаровательные глазки, очаровали вы меня..".
А помнишь, как Лизочка делала «ноженьки»? Брали ее на обе руки животиком вверх и она вытягивала все свои ноженьки в струнку.
У двери нас встречала всегда.
В 16 лет Лиза заболела. Рак молочной железы. Сделали операцию, но предупредили, что вероятен рецидив. Когда Лизочка проснулась дома после операции, положила её спать на одеяло под стол. Полежала, издала оскорблённый мяв, шатаясь, подошла к дивану, попробовала взобраться. Пришлось взять, спали осторожно, чтобы во сне ее не задеть. Андрей даже привязывал ее к себе.
Рецидив случился. Делали, что могли – носили на уколы, мазали бальзамом Дорогова. Я уехала на месяц. Андрей продолжал носить ее в больницу на уколы. Рассказывал, что шли мимо красивых деревьев, приоткрыл сумку, чтобы дать Лизе на них посмотреть. Сумка у меня сохранилась.
Лизочка мучилась, метастазы пошли в лёгкие. . Не могла смотреть, предлагала всё же отнести в больницу. «Тебе лишь бы убить», – говорил на это Андрей. Решили, что отнесём в ближайшее воскресенье – так запомнилось. В последний день поносила её по дому, по любимым местам: полежать на тигрике на шкафу, на антресоль (любила запрыгивать со стремянки). Андрей сделал ей что-то вроде лестницы на диван из подушки, сил у неё в последние дни не было на это, а тут взобралась и залезла под одеяло. Покакала на постель, бедная. Отнесли. Сказала, что больше не будем заводить кошку. Врач на это ответила: «Все так говорят, но заводят».
Андрей долго меня уговаривал. Кася пришла к нам через полгода.