2-5-15а
Вернувшись, Соня в поздний вечер,
Наташу спящею нашла,
И на диване столь беспечно
Одетой спать та предпочла.
Лежало на столе открытым
Посланье Анатоля к ней,
И, значит, не могло быть скрытым,
От Сони, как уже — роднёй.
Охваченная любопытством,
Вникая в столь открытый смысл,
С каким-то властным всем бесстыдством,
Навязывал Наташе мысль.
Далёкую от всех приличий,
Укоренившихся в семье,
И даже больше — неприличий
Во всём их светском обществе;.
На спящую глядя Наташу,
Подругу охватил лишь страх,
Как полную бы яда чашу,
Она бы выпила за взмах.
И бледная вся от волненья,
Упала в кресло — вся в слезах,
Себя, кляня от ослепленья,
Что всё творилось на глазах.
И как могла она не верить,
Зайти могло всё далеко,
И как, когда так смог «обидеть»,
Что полюбить смогла легко.
Ведь он — злодей, ведь он — обманщик,
Как допустить могла к себе,
Ведь он — гуляка, просто — бабник,
И как проник он к ней во(о)бще.
Так вот что значило волненье,
Её лицо там, у Элен,
Её какое-то смятенье,
Попала будто бы, как в плен.
Не может быть, чтоб полюбила,
Не зная, от кого письмо,
Она его, конечно вскрыла,
В нём — оскорбление одно.
—Наташа, — молвила чуть слышно;
Проснувшись, обняла её:
— Письмо читала? Всё так вышло,
Я что-то ждала от него.
Скрывать я не могу всё больше,
Всё, что случилось, от тебя.
Не нужен для любви срок дольше,
Здесь хватит даже и три дня.
Ты знаешь, любим мы друг друга,
Внезапно так случилось всё,
Коль, Соня ты, моя подруга,
Должна понять моё житьё.
Как бы не веря этой сказке,
Смотрела Соня ей в глаза:
— А как Болконский в этой связке,
Ему ль нужна твоя слеза?
— Ах, Соня, если бы ты знала,
Что в нашей жизни есть любовь,
Я счастье лишь теперь познала,
Она — как вечная та боль!
Её лечить совсем не надо,
Она — слиянье душ, сердец,
Она — всей жизни, как отрада,
Когда идёшь ты под венец!
— Бывает, что и есть конец.
Ты отказать должна Андрею,
Вот не пойму я всё никак,
К нему весь год любовь лелея,
И вдруг — развод — за просто так!
Его ты видела три раза,
Мне что-то верится с трудом,
Что можно так вот, с ходу, сразу,
Вселиться как бы в новый дом.
— Мне кажется, сто лет любила,
Так не любила никого,
«Его любовь насквозь пронзила»,
От прежней — нет в ней ничего!
Вся прежняя — лишь ожиданье,
Что будешь ты его жена,
А где же наше наслажденье?
Ты же счастливой быть должна!
Мне говорили, что бывает,
Какой-то вдруг душевный взрыв,
Всё прошлое уничтожает,
Я — подорвалась, полюбив.
Познала я любовь мгновенно,
Как он предстал передо мной,
И дальше — но лишь откровенно:
Я испытала этот зной!..
Совсем не то, что было прежде,
Отныне — мой он властелин,
Я — как раба с большой надеждой,
«Вскочить на жизненный трамплин».
Да, да — раба, но что мне делать?
Я сделаю, что он велит!
Самой мне трудно в то поверить,
По нём душа моя болит!
2-5-15б
— Ты катишься как будто в пропасть,
Ты мне, Наташа, дорога,
Ты делаешь всего лишь глупость,
Должна ты быть с ним и строга.
Не допущу я похищенья!
Зачем не ездит к нам он в дом?
Руки не ищет он в прошение,
А жизнь — всю превратить в Содом!
Какие могут быть здесь тайны,
До этого не допущу!
Тобой напугана я крайне,
Всё это я им расскажу!
— Ежели ты откроешь тайну,
Тогда навеки ты мой враг;
— Те тайны могут быть печальны,
Не состоится твой с ним брак.
— Не знаю я, что за причины,
Так, стало быть, они и есть;
— Лишь не хватает в том кручины,
С ним жить, но потеряешь честь.
Чем прежде дать ему согласье,
Тебя похитить, увезти,
Должна ты знать в то одночасье
Причины, честь чтоб соблюсти.
Не зная их, лишь верить слову,
Играть впотьмах своей судьбой,
Отдаться лишь природы зову,
Наташа, — что-то вдруг с тобой.
Мы выросли в семье достойной,
Не быть счастливой лишь на миг,
Любви случайной, непристойной,
Похожей на мгновенный крик.
Души и сердца в ожиданье
Той настоящей всей любви,
Судьбы дальнейшей в оправданье,
А не — лишь посулы одни.
Ты подвергаешь осмеянью
Себя и нашу всю семью,
Всё это выше пониманья;
И репутацию свою.
— Мне никого уже не нужно,
Я только лишь его люблю;
Мы, Соня, раньше жили дружно…
— А я тебя всё не пойму!
— Уйди, у нас возникла ссора,
Моих не слышишь будто мук,
Ты раньше мне была опора,
Сейчас ко мне твой разум глух.
Она уже почти кричала;
И со слезами на глазах
Подруга тоже с ней страдала,
Не выдержав, и убежала,
Сама уже была в слезах.
Итогом дружеской дуэли
Наташин Марье стал ответ,
Теперь без лишней канители,
Ей наплевать на общий свет.
В письме писалось о кончине
Её всех связей с их семьёй,
Житейской и простой причине:
Не может брату быть женой.
Поскольку брат ваш, уезжая,
Дал полную свободу ей,
В мученьях, долго ожидая,
Жизнь стала для неё сложней.
Был день отъезда их намечен,
Ростовых, наконец, домой,
Но светский мир, он столь беспечен,
Весельем полон сам собой.
В сей день Ростовы были званы
К Элен, давался там обед,
Наташин вид казался странным,
Вновь Анатоль оставил след.
Они о чём-то с ним шептались,
В волненье весь прошёл обед,
Придя домой, она пыталась
Загладить с Соней спора след.
Решилась дать ей объясненье
На тайные в письме слова:
— Он спрашивал моё решенье,
Мои с Болконским — как дела.
Когда узнал, в моей что власти,
Зависит, быть ему женой,
Что я свободна в этой части,
Что это только выбор мой;
— Согласна, он был в этом праве,
Задать тебе такой вопрос,
Но речь о жизненном всём нраве,
До «званья мужа — не дорос».
Ты хочешь быть ему женою,
А он не может мужем стать,
Причин не знаем мы с тобою,
Семью не замужем создать?
2-5-15в
Причин, не зная, на край света
Бежать, покинув всех родных,
И ожидать любви расцвета…
А, может быть, и чувств иных.
Ведь ты неделю с ним знакома…
— Но мы успели полюбить!
— А вдруг пройдёт любви истома,
А где вы будете с ним жить?
Он не имеет даже дома,
Сначала он у Пьера жил,
Ему семья и незнакома,
Он многим голову вскружил.
И, как невеста Николая,
Она уже, как член семьи,
Её, родную защищая,
Как от укусов злой змеи.
И чем искательней и мягче
Было; Наташино лицо,
То тем серьёзнее и крепче
У Сони делалось оно.
— Себя погубишь ты, Наташа,
Не верю вовсе я ему,
Боюсь затеянной я «каши»,
Ты дань должна отдать уму.
Лицо вновь выразило злобу:
— Не ваше дело — погублю,
Любви я подчинюсь лишь зову,
Тебя я больше не люблю.
И даже больше — ненавижу,
Отныне — враг мне навсегда!
В тебе я зависть просто вижу,
И пусть случится и беда!
Но я любовь всю испытала…
Я верю и ему верна!
К себе Наташа убежала,
Лицом сердита и бледна.
Как это ни было; для Сони,
Позорно, даже тяжело,
Она, в своей правдивой зоне,
И, чтобы не произошло;
Следила за своей подругой,
С неё и не спуская глаз,
Обременяя, как порукой,
Была в любой на страже час.
Она заметила, Наташа
Сидит в гостиной, у окна,
И да;ла знак кому-то даже,
Тем самым поняла она;
Внимательные наблюденья
Позволили определить,
Что не напрасны были бденья,
Весь день тревожным был весь вид,
Боязнь, что что-то до;лжно быть.
На все вопросы отвечала
Всё как-то странно, невпопад,
Начавши фразу, не кончала,
Всему смеялася подряд.
После вечернего их чая,
Вдруг у Наташиной двери,
Замечена, как ожидая,
Исполнить деянья свои;
Робеющую го;рничну;ю;
Прошедши мимо, как вперёд,
И ухо приложив вплотную,
Подслушала сей «тайный ход».
Узнала: новое посланье,
(Возможно, совершить побег,)
Прислали ей уже заранее,
Когда покинуть «ридный брег».
Но, несмотря на всю враждебность,
Она решила всё узнать,
Как родственная ей потребность,
Её всем планам помешать.
Но не открыла дверь Наташа,
Готова совершить побег,
А где же в этом доме стража,
И кто ей преградит весь грех?
На помощь звать хозяйку Марью,
Казался непристойным шаг,
К Наташе «обросла любовью»,
А значит — «потушить очаг».
Очаг любви и почитанья;
Семейный это долг весь мой,
Наташе как бы в наказанье,
И честь семьи всей во спасенье,
Устрою в доме я ей бой.
Мне доказать пришло то время,
За благоде;янья семьи,
И за любовь — моё всё «бремя»,
Они отныне — все мои.
А я, как лучшая подруга,
Теперь мне и;ли никогда,
Её избавить от недуга,
И честь семьи беречь всегда.
Не буду спать я хоть три ночи,
Но не покину коридор,
И с женской всей посильной мочи,
Я устраню семьи позор.