I.
всё смолкло и живо на день тридцать первый
любовь долготерпит и небо себе салютует
всё в нашем спокойно дому
и голубь рождествен летает по кухне
стучится вернувшийся друг
что жизнь раз нет его нигде
что жизнь раз нет его нигде
что жизнь раз нет его нигде
всё тихо и время застыло в труде опылённом
всё в нашем спокойно дому
застывшее время цветочного хора
приподнятый свет винегретного хора
и мёртвые хором встают
я максим к очагу подваливший дым
я борис по дороге утерянный рис
я анна была желанна
я павел ты время моё убавил
я дима без рифмы бои без правил
я свет безымянный
чернильный эзопов лимонов
на камне большое тэдэ
я оля вчера не вернулась из боя
окликнула вас было двое
и время горит в оливьешном труде
что жизнь раз нет тебя нигде
ЧТО ЖИЗНЬ РАЗ НЕТ ТЕБЯ НИГДЕ
ЧТО ЖИЗНЬ РАЗ НЕТ ТЕБЯ НИГДЕ
ЧТО ЖИЗНЬ РАЗ НЕТ ТЕБЯ НИГДЕ
II.
всё улетает, и борис летящий собирает рис
я дом с невыбитым окном, я небеса в докрымских звёздах
всё исчезает, и сергей танцует фугу трёх смертей
я сон о сне, сердючкин пир, ночной дискач из девяностых
я смерти бедное зерно
но скоро кончится оно
и дух свободен дух свободен
я смерти бедное зерно но даже смерти всё равно
куда в нехармсовский расстрел плыву где умирает брат мой
пока в сверкающей москве мой чёрный ворон в голове
у жизни восстающей бдит и птичий труд горит салатный
пирожный оливьешный труд
гори гори покуда тут
и дух свободен дух свободен
и смотрит свысока в бесперебойный лес
лодейников бинокль и думает вот дура
восстала и прядёт сам-в-смерти литпроцесс
пчела жужжащих месс
***-моё угу литература
III.
всё перепуталось навек
и мне не разобрать
теперь кто зверь кто человек
и нам теперь не разобрать
кто зверь кто человек
всё перепуталось
и нам теперь не разобрать
и нам теперь не разобрать
и мне теперь не разобрать
теперь кто зверь кто человек
кто человек
кто человек
не разобрать
не разобрать
всё перепуталось
IV.
«еду-еду, – кричит, – я не смерть, хоть на всех парах,
что о ней говорить: разинутый рот о хлебе,
на четвёртом и пятом соседкин «ах»,
новогодья попсовый салют, забухавший бах
в телеграме ещё разрешённом
в просторном небе»
«еду-еду», – и связь обрывается, в трубке вой;
послежизни зерно, это ж тот, кто всему виной! –
ух и выпьем за невоенные астры, розы,
за меня обронивший космос двадцать второй,
за швырявший и поднимавший двадцать второй,
за эзопову речь
и все её метаморфозы
«ну дождусь, – говорю, – а пока поживи один,
царь бесстыжей мембраны, родины, что без мыла»,
и в бесстыдном огне оживают смертельный сын,
живы немзер, и чудакова, и бородин,
жив тавров
и жива людмила
живы все!
ну беги в нестрашность, велик и мал,
форрест, нежно целуемый в обе ухи;
восстаёт белгородский мемориал,
и о книгах, не о донбассе, орёт слепухин
так пьянчужно язви мембрана гори звезда
мой запущенный беспилотный
лети как люда
тихо здесь
от любви до любви
от коммента до поста
от разлива до тоста
салюта и до салюта
04-07.01.2024