Ты в белом платье – в полынье,
Что миг назад казалась тёмной.
И бытие – небытие,
И ночь, что сделалась не томной.
А вслед тебе исчез обман,
И липкий страх разоблаченья.
Над полыньёй висел туман,
И он сокрыл мои мученья.
Твои измены – вечный ад.
Твоя любовь легко делилась.
Убил тебя – но разве рад,
Что всё так страшно прекратилось?
И снова ты… Не может быть.
Из полыньи не выплывают.
Я от тебя успел остыть.
Забыть… Смириться… Так бывает.
Исчезни! Но не обернись.
Твои слова острее бритвы.
И я смотрю куда-то ввысь,
Шепчу забытые молитвы.
Ты знаешь быстрые слова,
Чтоб пульс за ними учащался…
Но я твержу: она мертва,
Я с ней на кладбище прощался.
Не помню, как её убил,
И как в глаза она смотрела.
И как за нею повторил
Слова, когда мертвело тело.
Теперь она бросает их
В лицо – как жертва обвиненье.
Не оставляет ни на миг,
И это тоже преступленье.
Живому жить! И это я.
Её не может быть на свете.
Ведь затянулась полынья
Во мной написанном сюжете.
Но эти синие глаза
Меня преследуют и злятся,
Что я живу, их погася, -
И перестал себя бояться.