В окне расплылся городской пейзаж,
Я распластался на полу, как изувеченный палас,
Воткнулся в потолок и изучил его анфас.
Из часа в час, теряя вес, я приглашал себя на казнь,
Все тая в тишине, пускаясь в мертвый пляс.
Как же все очертенело, в комнате один,
И ничего не происходит вот уже который день,
Все в жизни как-то набекрень, бессонница, мигрень,
По потолку устало проползает чья-то тень...
Полупризачный, полупрозрачный, тощий будто змей,
по рукам бегут ручьи заиндевевших вен,
В них сотни алых в миг оледеневших тел.
За окном рыдают небеса и непонятно по кому,
А я валяюсь на полу остывший белый будто мел,
Копошатся в волосах мерцания желтых фар,
И с тела ввысь взлетает мой последний пар.
Сияет пара двух моих стеклянных глаз,
Под звуки молнии, раскрывшей свою пасть,
Стекают слюни по стеклу, играет ветер дикий джаз,
И я незримо лёгкий, будто газ,
По комнате брожу как астронавт...
Движенья смазаны и невесомы, сомнамбула полуживого,
Силуэт под пеленою глаукомы,
Растворяюсь в плинтусах и стенах дома.