(Из Джона Бэтчемена)
И ждут колокола вечернего Адвента,
пылает в полутьме натопленный камин.
И масляный свет ламп прослеживает ленту,
английского дождя и тает вместе с ним.
Витражные огни таинственно мерцают
Везде от Гримсон-Лейк до самой Хукер-Гриин.
Священный остролист повсюду будет сорван,
ограда Манор-Хауса пусть воплотится в тис.
Украсим нашу церковь до алтаря короны
купель, скамейки, арки и окна - сверху вниз.
И жители деревни пусть выдохнут одно:
"Прекрасна наша церковь в Святое Рождество!"
Звенят весельем пабы, звенит трамвай ночной.
Бумажные игрушки над входами в дома,
где вырезают дети рисунок их ручной.
Ажурные фонарики колышатся едва.
Над красно-бурой Ратушой, старинной и большой:
"Счастливого и яркого всем вам Рождества!"
А магазины Лондона в искрящихся цветах
и звонких колокольчиках, что ласково поют.
Из Сити едут клерки в летящих поездах
со скромными подарками в свой городской уют.
Игрушечные шпили их ждут издалека,
и мраморный блеск Лондона качает облака.
И маленькая девочка вдруг вспомнит об отце,
любой тупой придурок про маму вспомнит вдруг.
Сияют детским счастьем наивные сердца,
и колокол приветливый всех собирает в круг.
И тех, кто очень редко уют покинет гнёзд,
из "Дорчестер-отеля", где пять шикарных звёзд.
Что если это правда? И если точно - да,
то достоверней сказки нет в этой тьме веков.
И в витражах повсюду - блистает нам Звезда.
Родился хрупкий мальчик в хлеву среди коров.
Создатель всех Вселенных и повелитель Бездн.
Стань для меня всех ближе, вдохни в нас свою жизнь.
И если это правда: оберточной тесьмы,
всей пошлости открыток и дурости стихов,
дебильных страшных галстуков, что подарили вы,
солей для ванн и запаха чудовищных духов.
Пластмассового шарика в убийственной глуши
того, что подарили вы сейчас и от души,
любимым человечкам в своём кругу семьи,
ни глупенькой колядки, пропетой у окна,
ни звона колокольного, того, что влюблены
отныне и до смерти, не заменить Вина
простейшего и Хлеба, что милостив и строг,
родился в Палестине наш Человек и Бог.