По осени фальшивым ржавым золотом
отсыпан полно летний гонорар за гонор
в нечистоту, в подмоклость, в хлюпкость, под ноги,
в наутренних недоморозов хрустозвоны.
На кладбище в Кукушкино бьют колокол.
Пытают? Вроде нет. Но будто чем палёным
пахнуло из когдатошнего холода
от нужных делу показаний изощрённых.
Считаю: 37 и снова 37
и, вновь, как встарь, по Пушкински число ударов
считать тридцатьсемёрками, слаБо(!),— не всем
велит какой-то стайный внутренний регламент.
Рассвет кладбнищенски играет реквием.
А вещий вещный вечный звонный нимб не тает.
_____