От чугунной ограды отвязанный
Уходил по опавшей листве
День, гонимый бульварными вязами
И бузой без царя в голове.
Голубь мира смотрел с недоверием.
А у этого мира внутри
Громоздились обломки империи,
Заслонившие всполох зари.
И, казалось, не будет спасения,
И казалось, что выхода нет
У живущего в долг населения
Самой гульной из падших планет.
Сиротели дома со скворешнями,
Свет дневной растранжирив зазря.
Для кого тогда сумерки вешали
Навесные замки на дверях?
Глыбы туч громоздились над городом.
Исколовшись о розу ветров,
Переулок, пронизанный холодом,
Прятал руки в карманах дворов.
Выстывало в сердцах сострадание,
Стыл барак, обреченный на слом,
Но напротив растущее здание
Обещало делиться теплом.