Мир такой тёмный. И в нем так трудно сделать даже вздох... (с)
В комнате – полутьма, и рыжие волосы Селкет рдеют костром, а когда она поворачивает голову – поток огненных искр осыпается по плечам.
– Никогда не понимала: зачем ты выбрала для себя эту потную тушу…
Длинноногая богиня-Скорпион устроилась на подлокотнике кресла, вмещающего телеса Таурт, так, что соприкасающиеся тела разделяет лишь двойной слой тонкой ткани.
– Так почему бы тебе не поменять тело, сестрица? Мёртвое мясо Анубиса не годится, но мы ведь сами можем взять то, что захотим, верно? Так пусть это будет миленькая…
– Миленькая?! – Таурт делает единое мощное движение корпусом, и Селкет шлёпается на ковёр. Так дремлющий на мелководье гиппопотам избавляется от докучливой мелочи, рассевшейся на его спине. – Неужели ты не понимаешь, что внешний облик – это лишь маска, сосуд, вместилище, и далеко не все сосуды едины по своей крепости? И, может, тебе напомнить, сколько человеческих самок распылилось кровавым туманом, пока не нашлась вот эта?.. И займись, наконец, своими прямыми обязанностями: набивать татуировки и пить текилу – не основное занятие для бессмертной.
Селкет поднимается с пола. В её глазах золотым скорпионьим ядом горит обида.
– Не ори на меня. Я сделаю всё, что нужно.
Коридоры неонатального центра в такое время пусты и объяты полумраком. Все посещения отменены, а процедуры отложены до утра, поэтому дежурный охранник в вестибюле посапывает во сне, уронив себе на грудь затисканный порнографический журнал. Его страницы раскрыты – нет, распахнуты – так же грубо и откровенно, как и бёдра порно-актрис.
Электронный замок входной двери срабатывает, и в здание входят три фигуры, а мониторы сразу начинают «снежить», как будто кто-то или что-то намеренно глушит сигнал. Охранник успевает разлепить веки, но в глаза и на язык ему тут же попадают капли токсичного экстракта – это длинные пальцы Повелительницы Ядов делают быстрый жест. «Спать!».
Лифт останавливается на пятом этаже, и Исида впервые нарушает молчание.
– Её палата в конце коридора. Днём туда приходит христианка-волонтёр, но сейчас – никого.
– …и поэтому любой может обидеть и мамочку, и младенца. – С поддельной грустью добавляет Селкет.
Таурт входит первой, проталкивая внутрь свою концентрированную энергетику полнокровной жизнестойкости. И это ощущается так явственно на контрасте с исхудавшей немощной фигурой на кровати с приподнятым изголовьем. Провода приборов с паучьей жадностью тянутся к ней, а инфузомат на стойке из нержавеющей стали напоминает высокого и худого посланника смерти.
– Ты не могла в качестве инкубатора для чада выбрать кого-то покрепче? – язвит Селкет. – Она же – практически труп весом пятьдесят килограммов, десять из которых приходится на ребёнка в животе и опухоль в голове.
– Замолчи ты, наконец! – одёргивает Таурт. – Любую беременность можно рассматривать как паразитизм со стороны плода, а здесь же – внутри растёт бессмертный, которому нужно много, очень много ресурсов. И тело этой женщины предоставляет их, потому что она – идеальный сосуд. Даже в ущерб себе.
Таурт кладёт обе ладони туда, где сосредоточен источник новой жизни: беременная матка растянула живот до очертаний полушария. Богиня сосредотачивается, перестаёт двигаться и неподвижно каменеет, погружаясь в мир более могущественный, чем земной. Её бестелесная сущность – громадная и вечная, как пирамида – крепнет и разрастается.
– Что это за болезнь, которую ты, врачевательница, не можешь исправить?
– На медицинском языке это называется «двусторонняя аплазия лёгких». – Тихо отвечает Исида. Сейчас она – лишь наблюдатель, просительница. – Такую патологию невозможно исправить медикаментозно или хирургически. На раннем сроке была надежда, что лёгкие начнут развиваться, но – нет… Без вашей помощи ребёнок обречён.
– Если всё получится, – шипит Селкет, – будешь нашей должницей!
Исида поспешно кивает: «Да, да…». Она согласна на всё, лишь бы спасти своего сына-бога, ведь материальный мир без носителя так же чужероден ему, как и человеку – открытый космос.
На стенах начинают мигать лампы, а вся комната наполняется вибрациями, перекрывающими бегущий по проводам электрический ток. Невидимые волны гудят, закручиваются вихрями и отражаются от стен. Это – материальный мир откликается на магию той, которую египтяне боялись и призывали для охраны своих детей.
Лицо Таурт напоминает маску – неподвижную, с сомкнутыми губами, но откуда-то звучит низкий властный голос, не предполагающий сомнений:
Я знаю того, кто ещё не рождён.
Я знаю имя твоё. Я знаю имена сорока двух богов,
которые живут в чертоге Истины,
поджидая смертных и питаясь их кровью,
и кровь эта наполняет тебя, усиливает тебя…
Вены на руках богини обозначаются ветвистыми жгутами, пульсирующими в ритм с сердцебиением плода – так через всемогущие ладони в маленькое тело, обозначившееся густо-красным, накачивается энергия. Ещё, ещё. Напряжение нарастает, и палату вдруг озаряет яркая вспышка, похожая на разряд шаровой молнии…
Ослепляющая доля секунды.
Беззвучный взрыв.
Это проявилась сущность Селкет, рвущаяся сквозь своё физическое вместилище и будто наполняющая его раскалённым золотом – сияющим, горящим… Хищные пальцы с каплевидными когтями тянутся к животу, едва ли не вспарывая кожу над богом-младенцем, а изо рта вырываются звуки, похожие на шумные вздохи – так не владеющая ни единым человеческим наречием богиня выказывает свою волю:
А когда наступит время покинуть утробу –
ты сделаешь вдох, первый вдох – это говорю я,
Та, что даёт горлу дышать…
Исида, поражённая и пронизанная разыгравшемся колдовством, закрывает глаза.
«Да будет так. Да будет так. Да будет так».
Быть твоим богом – Избавление Занны http://stihi.ru/2023/12/26/8168