Ленар пришёл в гости ко мне и Марине. Говорит, читаю тебя, - понял что такое русская классика.
Марина приготовила ужин. Едим.
- я понял что такое русская классика по тебе. хорошо, что у меня кроме Пушкина и Тукая дома ничего нет. одна вещь, как говорит Коломбо, чтобы понять свободу слова, надо читать французскую классику, - сказал мне и Марине Ленар.
Мы едим. Молчим.
Марина вспомнила, у меня была французская литература, Виктор Гюго, не понравилось ничего.
Я смотрю косо на Марину, говорю той, - а если подумать?
Ленар доел, тоже подумал про Виктора Гюго.
- в принципе это с него пошло, свобода слова. русские у того учились. Влад, Пушкин рос во времена Гюго, ты сам подумай, что тот читал, и какой язык тогда учили. как стало понятно, Витёк научил Сашку излагать мысли. только у Витька стихи были плохие, и Сашке это не понравилось, я искал стихи Гюго, ничего путного, про войну и свою страну, сложно читать, он был недоволен на свою страну и писал что хотел, он-то и натолкнул в своей стране на свободу слова. и кстати, на Эйфелеву башню он повлиял, и высота тогда сказала, что чем выше башня, тем выше свобода слова.
Я с Мариной выслушал Ленара. Молчим. Ничего не говорим.
- и кстати, в Америке статуя Свободы, ясное дело, чем выше, тем больше ощущаешь власти.
Марина усмехается, - судя по высоте, у нас свобода слова должна быть в телевизоре судя по Останкинской башне, вот только в телевизоре свобода слова сгнила.