Однажды царь со свитой грозной
Передвигался в замок свой.
Но тут дорогой перекрёстной
Шло не спеша на водопой
Голов в пятьсот рогатых стадо,
Путь преграждая. Вот досада!
Царь осерчал, направил свиту
Всех разогнать с дороги вон.
Быки ж, услышав стали звон,
Решили воинам корриду
Устроить, яростно мыча.
Все знают: бык - он в гневе страшен,
Всяк будет на рога насажен,
Ни стрел не струсит, ни меча.
И стража, зная бычью силу,
Конечно, сразу отступила.
Быки ж спокойно дальше шли,
Вздымая пыль сухой земли.
Рвал и метал правитель злобный,
Визжал, слюною брызгал рот.
(Был на безумие способный,
Чем в страхе свой держал народ.)
Избил начальника охраны,
Орал на всех: "Вперёд, бараны!
Пустить рогатым потроха!!!..."
Но тут увидел пастуха.
Позлив спокойствием в лице,
Он на коне к царю подъехал.
(Пастух! К царю!!! Абсурд, потеха...
Но в поле всё ж, не во дворце.)
Сказал: "Не гневайся, правитель!
Не властны мы над всем живым.
Уж тут, хотите - не хотите ль,
Не прыгнуть выше головы."
Царь прошипел, кипя от злости:
"Как смеешь ты, пастух, дерзить?!
Кого собрался ты учить?!
Моментом будешь на погосте,
Коль не уймёшься, глупый раб!"
Пастух сказал ему без лести:
"Казнишь?! Да много ль в этом чести?
А мог и выслушать хотя б!"
"Ну, говори...", - Царь с интересом
Уже взглянул на пастуха.
"Царь, мы - коллеги, если честно."
Тот прыснул: "Что за чепуха?!"
"Тебе понять, пожалуй, надо
Одну лишь истину всего:
Ты - пастырь для людского стада,
А я - для стада своего.
Не так уж много в нас различий,
Любой из нас - один из двух:
Людской пастух ли, царь ли бычий,
Ведь царь есть то же, что пастух.
Водилось в мире год от года,
Что судьбы не в руках народа.
И не было примера лучше,
Чем гнал скотину кнут пастуший,
И чем скотина та глупей,
Тем проще: подкорми и бей.
Она нажрётся и лежит,
Да размножается в охотку,
И никуда не убежит:
Там лес и волк с голодной глоткой.
И пашет, возит и рожает,
Спит от зари и до зари,
Идёт под нож - не возражает...
Вот так рождаются цари,
От скудоумия и лени.
Беда - народец на колени,
Без слова сверху - темнота,
И ноют спины без кнута."
"Вот тут ты прав!" - Царь даже крякнул, -
"Простой народ - такой же скот.
Что ж, мысли эти мне приятны.
Пастух, а истину несёт!
Пожалуй, дальше говори", -
Махнул лениво дланью - "Можно!
Как появились мы, цари?"
Пастух стал хмур: "Ну что ж, продолжу.
Уже доказано веками,
Что царь придуман дураками,
Хотя, по сути, сам из них.
Вопрос: из-за каких завесов,
На чьих костях в цари проник?
На трон тащили что за бесы?
Какие в тайне интересы
Для этих бесов так важны?
Резон всегда один - доходы.
На кон поставлены народы,
Дары земли, леса и воды,
И достояния страны.
Народ - разменная монета,
Он для верхов - что есть, что нету,
Домашний скот, животный мир:
Работа, корм, стена, сортир.
Любой дурак, на троне сидя,
В желаниях краёв не видит,
И льёт помои пропаганды
Всем тем, кто ложью сыт по гланды,
И гонит яростно на фронт
Отборный смелый генофонд,
Способный кучку паразитов
Убрать от сладкого корыта.
А участь смелых - смерть и кровь,
В которой гены полуздравы,
Наследие народной славы,
Да плюс предательство верхов.
Смельчак в народе стал нечаст,
Но за царя он жизнь отдаст,
И превратится вскоре в прах
С царьком трусливым на устах.
Другие ж от щеки кровавой
Брезгливо морщась, голосят
О сверхвеличии державы,
И по надуманному праву
Трусливо источают яд...,
Как много тысяч лет назад."
Царь багровел и щурил глазки, -
Не ожидал такой развязки:
"Пастух, я вижу, ты - бунтарь.
Забылся, раб? Я всё же царь!"
"Царь, мы с тобой ведём беседу,
И я приличия блюду.
Поговорим, и я уеду,
Спокойно стадо уведу.
А мысль моя тебе, быть может,
В дальнейшем властвовать поможет.
Не кипятись, и не серчай,
Бунт от совета отличай.
Когда бы ты держал народ
В тепле и сытом рационе,
Как я, пастух, держу свой скот,
То люди б кланялись короне
Без плети, сами, от души,
Ведь плеть не каждого сломает.
Тот царь, кто это понимает,
Страны историю вершит."
Царь усмехнулся: "Где невеже
О том, как властвовать, судить?
Паси коров! Куда ты лезешь?
Не пастухам царей учить!
Народец тёмный, бестолковый,
Ему лишь плети да оковы.
Их надо всех держать вот так!" -
И сжал холёный свой кулак.
И снова в хитром царь прищуре:
"Скажи-ка, раб, мне, коль не дурень,
Пасти возможно без кнута?
Скотина вечно не сыта!
А может ты, пастух смышлёный,
Откроешь тайну: где и как
Прожить народу без короны?
Иль царь твой, думаешь, дурак?"
От этих слов заверещала,
Звеня бронёй, царёва рать,
И сталь из ножен заблистала,
Но царь поднял ладонь: Молчать!
Пастух окинул взглядом свиту,
И головою покачал.
Как можно объяснить бандиту,
Что зря он носит свой кинжал?
Промолвил: "Да, хранят скрижали
О тех, кто, помня про кнуты,
Как жить без них - соображали,
Хоть были тёмны и просты.
Решал в сообществе мудрейшем
Судьбу людей совет старейшин.
Вес зная мясу и мехам,
Не доверяли пастухам.
В рассудке люди понимали,
В чьи руки жизнь свою вверяли,
И все зависели вокруг
От чистоты тех самых рук."
"Всё это вражеская нечисть,
Дурачат люд на свой манер.
Нам это чуждо!" "Царь, а вече?
Ужели это не пример?!"
Царь взбеленился: "Вече - смута!
Над ними должен быть престол,
Иначе рознь и произвол!
Похоже, бес тебя попутал?"
"Помилуй, царь, какие бесы?
Они в кафтанах, при дворе,
Бурчат гурьбой из-за завесы,
Правителей ведут во грех."
Царь кинул взгляд на окруженье.
Пастух: "Не верь придворным псам.
Беда есть в том, что, к сожаленью,
Ты выбираешь бесов сам."
Царь призадумался впервые,
Поскрёб перстом под бородой.
К тому моменту все мясные
Ушли с пути на водопой.
Пастух откланялся, простился,
И ускакал не торопясь.
А царь то морщил лоб, то злился,
От всех на свете затворясь.
Всю ночь его терзали думы,
Предположений всяких страх,
Смотрел в камин и пил угрюмо
Всё, что покоилось в дубах.
Войти советнику позволил,
Кто пред царём стелился ниц,
Шепнул решенье царской воли,
Чтоб к пастуху послал убийц.
А после мрачного доклада
И доказательств похорон,
Он бросил нелюдям награду,
Решив, что всё, вопрос решён.
Затем, как свойственно тиранам,
Скот приказал рубить в рагу,
Для паузы на поле бранном
Расфасовать, продать врагу.
...................................................
Что этим вам хотел сказать я?
Пастух - он вечен, знайте, братья!
Лишь в царстве кривды и оков
Боятся умных пастухов.