Мой Бог, Ты на своём посту?
Я в твоём стаде,
Ты мой Пастух.
Мой Бог –
мой бой
с самим собой.
И где б я ни ступал –
Мой Бог
стелет мне полотно дорог –
там, где толпа отстала.
И этим горд.
И этим можно утешать
себя –
не каждому дано!
Но…
Но…
Но
дай мне шаг –
переступить порог
Твоих кошар –
дай шанс
мне
что-то самому решать.
У Бога просить – Бог простит.
И я прошу
(не в пустоту – не будь образАми –
есть кому принять – уже пишу) –
уже давно с разбитыми
коленями
телом оголённым
к земле припадаю,
впадая
в благоговения ступор,
прошу – Дай мне…
Дай мне… больше не надо уступок…
Дай мне – жизни остаток –
мне в жизни отступнику…
Дай мне мой поступок.
МОЙ ПОСТУПОК!
Да – в суетности сутолок
и в сутолоках суетности,
в отсутствии посулов
и в посулах отсутствия,
в судорожности устойчивости
и в устойчивости судорожности,
в рассудочности уступчивости
и в уступчивости рассудочности,
в истинности условности
и в условности истинности,
в насущности сущего
и в сущности насущного,
в сути не всуе
и в всуе не суть
дай мне этот поступок.
Не в восклицаниях устных
в коридорах дорожками устланных,
а в движениях –
и без устали,
и по уступам скалистым,
и в сумерках суток
дай мне
этот поступок.
Дай мне
самый бездумный,
самый безумный,
пусть самый бездарный,
пусть в одеянии маскарадном
в торжественности парада,
пусть под градом ударов в награду –
и этому рад
буду, только
дай мне
этот самый ПОСТУПОК.
Я готов!
Как тучи гОтов,
по всем дорогам ступая,
на Рим нацелены,
я готов
ворваться, смять и скинуть
все мои ценности.
Мне только этого одного хватит.
И защитникам – руки цепью,
чтоб сцепленные
мёртвой хваткой
не держали.
И рот их цементом,
чтоб их истины цензор
не харкал.
(Мне с Богом не в областной центр.
И не там Ему петь хоралы .)
И коней своих, что в табуне ржали,
стреножу.
(Не прячь нож –
я не кухонный убийца).
Я бился.
Я бесился
исступлённо,
рвясь из плена стола и стула
(и это тоже поступок!),
падал перед Ним ниц,
в своём шаге, неуступчивый:
– Дай мне этот поступок!
А Он восседая в кресле,
как если бы
простой патриций,
пальцев костяшками артритными,
в такт не попадая собственным ритмам,
прищуриваясь в два тире, как на свет из темени,
постукивал, не по столу, как принято,
а мне по темени –
то длинными, то короткими –,
что-то вроде азбуки Морзе,
и с чувством неприятным
хотелось бить Его по морде,
даже от стыдливости не морщась.
Даже забыв, что стыдливость,
как и брезгливость,
ПОСТУПКУ не свойственны.
А Он – свой.
И кроток – Да.
И я краток – Дай.
Я кратный
двум: я – Он. Я – поступок.
И в день Судный –
земной,
с другими не знаком – придут за мной,
я
предъявлю себя,
как тот ПОСТУПОК.
Перед всеми и всем отвечу.
Даже истлев, как свечка.
Что такое казнь на электрическом стуле?
Судьи!
Заснули?!
За этот ПОСТУПОК
дайте электрическую Землю,
как для жарки посуду –
не сбежишь никуда – куда ни ступишь –
Пламя!
Внутреннего горения пламя –
самая подходящая плата.
Треск! (Чуть.)
Уста
обгорелые лёгкие выплюнут,
как и словесную трескотню
уши выблюют.
И всё же, ты мой Бог –
бой с самим собой –
биться в стену,
пусть и кажется, тупо –
но будь не с теми –
со мной.
Дай мне,
дай мне
этот самый
ПОСТУПОК.