Людмиле Новиковой
Тянет в Вологду меня волоком,
По лугам клубя, дух плацкартный.
Тепловоз пыхтит ярким всполохом,
Да по звёздам всё – не по картам.
Письма? Некому. Шлю я соль туда,
Соль словесную – хлеб носущный.
Принимай меня, сестра Вологда,
Пока трезвый я и послушный.
Я – песняр земли русо вспененной,
Ночью белою сочно окаю
И причесываюсь под Есенина,
И врочую боль под осокою.
Слышал, будто бы, полисад резной
Обновит судьбу. Знаю точно,
Что воскресну я звуком над рекой.
Будь же, Вологда. Здравствуй, Тотьма.
Зноменита ты тротуароми
Деревянными. И поромом.
В быстрой СУхоне плыли пароми…
И Рубцов под гитару – негромок.
Трав дурман точИт. Воздух полнится.
Набухает чай ароматами.
До утра звенит заоколица
Поцелуями, перекатами.
Чем запомнишься? Отмосферою
И морошкою в сладком блюде,
Как поднес отлет розу свежую
Роскросневшейся нашей Люде.
Стременную нам, оскоромившись.
Птицу счастья, да чёс с куделью:
То «соседушка, нонче померши», –
Справный дядечка, рукодельный.
Дождь осенится, к солнцу ластится.
Я в Кремле опять вологодьму.
С колокольни вдаль взгляд мой маслится:
Все смотрю-гляжу – вижу Тотьму.