Он выводит текущие буквы в чистую тетрадь,
Мечтая больше никогда пера своего не знать.
Бросает в урну снова грязный черновик,
Как безрассудно вечно заходить в этот тупик.
Безумец прежде он любил запах обычных роз,
Безумец ныне ненавидит чистый белый холст.
Кисть выводит искусный до безумия портрет,
Но в этом творчестве его души давно уж нет.
Одни и те же образы несуществующих богинь
Воссоздает он совершенно из несовершенных глин.
Солнце освещает коридор безликих скульптур зала,
Имя его таланта уже тогда неспешно
увядало.
В ненавистный рояль летят нот обрывки,
Что не приносят ему ни тени улыбки.
Разбросаны по полу листы партитур.
И приторный смех : «Он так, трубадур!»
В глубинах шатра снимает все маски
Тот, кто привык рассказывать сказки,
Тот, кто с детства мечтал об успехе,
Тот, кто умрет на холодном паркете.
Под переливы трелей мелодичных лир
Аплодисменты оглушают, как скольжение секир.
Стирая пальцы в голубых пуантах в кровь,
В надежде быть запомненной, она скользит по сцене вновь.
Миллионы имён закопаны где-то
В брошюрах, томах и серых памфлетах.
И даже не помнит их верно никто -
Время жестоко и так холодно.