(По воспоминаниям моего отца об опаленном войной детстве)
С холодным утром встал студеный ветер,
Погнал по небу серые стада,
И старожил по памяти приметил,
Что не спешит пока в наш край весна.
Он рассказал: в далеком сорок третьем,
Придавленном немецким сапогом,
Мальчишками в такой осенний ветер
На пруд бежали, весь покрытый льдом.
У них коньки - две тонкие дощечки,
Полозья - только проволока вдоль.
Без рукавиц; недавно слезла с печки
Растущая в военном детстве голь.
Они уже почти что добежали,
Когда над ними низко прогудел
Наш самолет со звездными крылами,
Но летчик на ребят не посмотрел.
Обрадовались: наконец-то наши!
Отцов своих, не видев, партизан,
Чумазые, да и в коросте даже,
Подняли к небу ясные глаза.
Вот-вот придут, неся освобожденье
От сытой и проклятой немчуры,
И встретят дети новый день рожденья,
Свободные уже, а не рабы.
Но вот за ним, за нашим самолетом,
Мелькнули тенью хищные кресты
Из просвещенной в чем-то там Европы,
Два паука пристроились плести.
И завертелся бой под облаками,
Вплетая в жизнь причудливый узор,
За их деревней, над их головами,
Ребята кверху устремили взор.
Неравный бой был полон виражами,
Пытались в хвост друг другу закружить,
И пулеметы яростно трещали,
Трассируя безжалостную нить.
И ребятне казалось, что победа
Сейчас придет - немного подождать,
И в этот бой под серым низким небом
Наш одолеет этих вражьих дядь.
Ему с земли кричали ребятишки,
Чтоб он подбил фашистские кресты,
А он старался - хоть и трудно слишком,
Как будто их услышал с высоты.
Но задымил. Едва заметным креном
Пошёл над лесом, радуя врага.
Пытаясь избежать чужого плена,
К своим тянул два раненых крыла.
А на щеках ребят сверкали слезы
И тут же замерзали на ветру,
Глазами провожая наши звезды,
Слезами наполняя детвору.
Нет больше слез, да переменчив ветер.
О них навряд ли вспомнится потом,
Лишь иногда - в такой случайной встрече,
А, может, вместе с беспокойным сном.
На белом свете всякие приметы
По поводам причудливым сплелись.
Но если звезды в небе заприметил,
То точно долгой будет эта жизнь.