Пока душа, что мыслила, не скажет,
Другой навряд ли правильно поймёт.
Язык слова в особый шарфик свяжет.
Он теплотой растопит чей-то лёд.
Согреет больно стынущую душу,
Цветной надеждой окружая вдруг.
И лишь тогда способность, слыша, слушать
По волшебству появится вокруг.
А где-то крупным градом разговоры
Вокруг мелькают, целясь невпопад,
Там каменеют души, словно горы.
По ним слова, царапая, скользят.
Или на крик сорвётся чей-то голос,
Внутри завоет, словно ураган.
Об остальных ничуть не беспокоясь.
В сердцах от крика много свежих ран.
Все это задевает за живое.
И через годы, руку положа,
Нащупаешь, хоть внешне это скроешь,
Какие шрамы вынесла душа.
А есть молчанье преданного друга.
Оно нежнее чьих-то теплых слов.
Лишь появляясь, лечит все недуги.
С собой приносит запахи цветов.
И нежится душа... Обыкновенным
Считая это, привыкаешь вмиг.
Но лишь случатся в жизни перемены,
Как сам поймёшь, чего тогда достиг.
И побежишь на встречу без дороги,
Как в детстве, мчится старый самокат.
Замельтешат, отталкиваясь, ноги.
И лампочками ярко светит взгляд.
Подъезд, этаж, знакомая квартира.
Звонок не громкий. Мнешься у дверей.
Лишь распахнутся, руки растопыря,
Объятье даришь, в веке скоростей.
И отдавая первенство надежде,
Что друг к такому внутренне готов,
Ты говоришь:
- А помолчим, как прежде?
- Мне не хватало этих самых слов...
* * *