Полупрозрачные, неверные цвета,
как признак скорбного известия.
За ними в спину неземная пустота,
а где-то там, в конце – возмездие.
Прямолинейный, как команда крик извне,
несёт почти благословение –
тому, что было рождено на самом дне,
в забытый всеми день рождения.
Тот изначально подменённый компромат,
в котором вымокли окрестности.
И крикнуть хочется – кто в этом виноват?
Никто. Особенности местности…
Где вы привратники, просящие на чай?
Протрите окна – ведь загажены…
Протрите очи – кто сказал, что личный рай –
чужая жизнь в замочной скважине?
Где вы творцы – галантерейщики чудес?
Жизнь – сплошь минутные желания...
Продайте оптом всем скорбящим, на развес,
хотя бы факт существования.
Пусть даже просто ощущенье, что не зря.
Пусть даже меньше, чем по-скромному.
В серьёзных книгах всё иначе, говорят…
Да только что с того бездомному?
В холодной дворницкой бездомнее собак –
лишь дворник в неизменном ватнике.
Ищи бродяга неразменный свой пятак,
пока толпа зовёт урядника.
Пока простывшая не растворилась ночь,
в рассоле слёз происходящего.
Тому, кто корчится на дне, нельзя помочь.
Нельзя будить веками спящего…
У предначертанного острые края –
острей лишь нечто непорочное.
А пустота внутри у каждого своя,
как грыжа междупозвоночная.
В чём смысл? Оставь, и никогда его не трожь –
нет смысла в кораблекрушении.
Но, коль ещё в холодной дворницкой живёшь –
ты проиграл своё сражение.