Автор: Смоля Коленцев (Николай Смоленцев)
Консультант: доктор исторических наук, профессор Бахтин Александр Геннадьевич
(Посвящается Актанаеву В.И. и Кульшетову В.Д.)
ЛУЧНИК АКТАНАЙ
Документальная драма (киносценарий)
(Хроники времен Иоанна Грозного эпохи взятия Казани, приведшей к «черемисским войнам» – противостоянию части марийской и татарской элиты с войсками Московского Царя.)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ИЗЕРГЕН – один из влиятельнейших князей луговых мари
ЮКЧИ – дочь Изергена, девушка
АКТАНАЙ – лучник, охотник
ПАШЕЧЕ – мать Изергена, бабушка Юкчи
ЯНГУЛ – телохранитель Изергена
СУГИДЕЙ – татарский мурза, сборщик ясака
АЯЗ – сын Сугидея
КУБАКАЙ – один из марийских князей
ОЗАНАЙ – внук Изергена, сын Актаная и Юкчи
ЯМШАН – карт (марийский жрец)
РУССКИЕ КНЯЗЬЯ И ВОЕВОДЫ:
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ – царский наместник
КНЯЗЬ ПЕТР ШУЙСКИЙ – начальник гарнизона крепости Свияжск
КНЯЗЬ МСТИСЛАВСКИЙ
КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ТОКМАКОВ
ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯЩЕННИКИ
МАРИЙСКИЕ ЖРЕЦЫ (КАРТЫ)
ВОИНЫ (татары, русские, мари), ОХРАННИКИ, ГОНЦЫ, СОТНИКИ
ДЕТИ
ПЕРВЫЙ АКТ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
(1552 год от Рождества Христова. Август. Марийское городище ШернУр. Усадьба князя Изергена. За резным забором во дворе посреди яблоневых деревьев стоят накрытые столы. Тут же кипят котлы с угощениями. На вертелах жарятся бараны. Идет пир. Важным гостям из Казани наливают клюквенную и смородиновую воду и сбитень. Сами хозяева пьют медовуху и брагу из ячменя и хмеля. Татары приехали сватать дочь марийского князя красавицу Юкчи.)
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Приветствую гостей великих из Казани. Коль прибыл сам мурза – почтенный Сугидей, то значит данникам ждать в сборах послабленья. Велю команду дать к началу пирований. Отведай каждый, кто пришел сюда, чем мирная земля у нас богата в лесном нетронутом краю.
ВСЕ ПОЮТ:
Братом будь сосед соседу!
Хлебосольный пир открыт!
Пусть к нам гости едут следом,
Не щадя колес, копыт.
Мы живем в лесных чащобах,
Средь озер и быстрых рек,
И хотим немного – чтобы
Был здесь счастлив человек.
МУРЗА СУГИДЕЙ (встав и поднимая руку):
Позвольте мне сказать, застолье прерывая, я прибыл неспроста за тридевять земель. Скажу не как мурза или как сборщик дани, а просто как отец, что сына воспитал. Иди ко мне, Аяз! Здесь ждет тебя невеста. С отцом её мы сговорились день назад.
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Готов я пожелать счастливых дней семейных и дать за дочь мехов и серебра.Сперва же жду калым со стороны казанской...
ВСЕ ПОЮТ:
Породнись сосед с соседом!
Наш товар – у них купец!
Дело сладим за обедом
Дарованием колец.
Договор дороже денег!
Что любовь? Всего лишь дым,
Жизни веник средь ступенек…
Грянем: «Счастья молодым!»
АЯЗ:
Отец! Но я люблю другую. Пригоже в нашем ханстве нет… Не ждал я подлости такой в подарок… (уходит)
СУГИДЕЙ (вслед):
Немедленно вернись! Опомнись! Сын! Как смеешь ты отцу при всех перечить? Что за порядки нам диктует молодежь! Ужо укорочу кнутом твой норов…
(Решительно уходит следом за сыном.)
ЮКЧИ:
Отец! Какая надобность меня сплавлять казанцам? Мы данники татарские, всё знаю… Но я не вещь, чтоб расплатиться мной…
ИЗЕРГЕН:
Нам после пира объясниться дОлжно! Пока ж в покои скромно удались! Там о своем подумай поведенье! Мы пир продолжим в честь гостей татарских. Гусей несите, осетров речных, и чаши наливайте с дна до края…
(Гостям слышно, как Аяз на татарском языке вступает в перепалку с отцом. Их ругань перекрывают волынка и барабан тюмер. Музыканты играют плясовую. Праздник продолжается.)
КАРТИНА ВТОРАЯ
(Утро следующего дня. Гости после обильного пира спят. Покои князя Изергена.)
ЮКЧИ:
Отец! Отложим тяжкий разговор до завтра. Вчера ты много принял на пиру. Ни доброго, ни путного не выйдет…
ИЗЕРГЕН:
Ты выросла и стала мне перечить. Характер точно в мать. Такая же была… Не сладишь, не уймешь, не переспоришь… Чего ты хочешь? Молвь на чистоту!
ЮКЧИ:
Ты думаешь, благое дело затеваешь… Отдав меня татарам за ясак, уменьшишь дань, с Казанью породнившись? Верховный хан и нового мурзу назначить в силах для казенной пользы.
ИЗЕРГЕН:
Не бабье дело лезть своим умом…
ЮКЧИ:
Я знаю, что права! Оставшись там, они тебя нагнут или с походом снова выжгут Шернур. Не будет ни владений, ни меня, а выплаты они поднимут вдвое…
ИЗЕРГЕН:
А если «нет»?
ЮКЧИ:
А если «да»?
ИЗЕРГЕН:
Лукавишь, дочь!
ЮКЧИ:
Да, я люблю другого! Мне мил лишь лучший лучник Актанай… Свободен он от всех преград на свете.
ИЗЕРГЕН:
Охотник? Что за блажь?! Исключено! Согласия не дам. Он храбр, но беден…
ЮКЧИ:
Да, он незнатен… Но к любви людской достаток не имеет отношенья…
ИЗЕРГЕН:
Чем образумить, глупая, тебя? Его ж убьют случайно на охоте иль в плен в походе воинском возьмут… Как можешь ты с добытчиком разбойным и ненадежным мужем жизнь связать? Как лучник – он талант, к тому ж бесспорный. Но воин он! А войны служат тем, кто за работу больше всех заплатит.
ЮКЧИ:
Отец! Прошу! Ведь не тебе с ним жить! Хочу лишь от него в семье потомства.
ИЗЕРГЕН:
Чего несёшь ты? Слышала бы мать, кого она, родив, не воспитала… Неужто ты и честь не сберегла? Немедля, непокорная, ответствуй!
ЮКЧИ:
Меня позвал в супруги Актанай… Но предков нам велят законы семью и дом, и родину любить, но тело отдавать с благословенья…
ИЗЕРГЕН:
Юкчи! В мужья ты хочешь выбрать проходимца! Чтоб я при всех тебя благословил?!
ЮКЧИ:
Я не хочу – я требую, отец!
ИЗЕРГЕН:
Довольно пререкаться! Бабы-дуры! А девки, те и вовсе без мозгов! Эй, стража!
СТРАЖНИКИ:
Мы за дверями, князь! Всегда на месте!
ИЗЕРГЕН:
Юкчи в амбар надолго запереть! Еды ей не давать, лишь чисту воду! Пусть посидит, авось переменИт свои желанья об устройстве жизни.
ЮКЧИ:
Я не согласна!
ИЗЕРГЕН (перебивая):
Не тебе решать! Подумай одиноко на досуге, как прекословить рОдному отцу (к страже) Немедля под арест и с глаз долой! Эй, стража! Что стоИте? Уводите!
(Стража уводит Юкчи.)
И как теперь ордынцам врать в глаза? Что говорить? О, дети, дети, дети…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
(Ночь. Амбар. Стража спит. К Юкчи тайком приходит бабушка – мать князя Изергена. Её зовут Пашече. Стук в дверь.)
ЮКЧИ:
Немедля отпустите! Я княжеская дочь! (дружный храп) Проснитесь, дармоеды! Всё расскажу отцу, как вы несете службу. Меня закрыли… Сами спать легли (скрип ключа в замке). Ай… кто здесь?
ПАШЕЧЕ:
Не бойся, внучка! Принесла еды. Голодная с утра сидишь, голубка! Блины из печки… мёд… овечий сыр... здесь ягоды лесные… хлеб да каша. Давай подальше к роще отойдем! Пусть сон цветной привидится охране. На, ешь! Да только не частИ…
(Юкчи, присев на бревно, жадно ест. Бабушка гладит ее по голове.)
Не подавись, голубка!
ЮКЧИ (с полным ртом еды):
Благодарю! Одна меня ты в доме любишь!
ПАШЕЧЕ:
Я понимаю, холодно тебе с тех пор, как мать сошла в могилу. Отец – то на войне, то зверя бьет, то собирает дань со всей округи.
ЮКЧИ (жуя):
Угу!
ПАШЕЧЕ:
И лучника ты сразу полюбила – всё потому, что шел к тебе с добром! Он парень видный и охотник первый. Не знатен лишь… и тем не мил отцу.
ЮКЧИ (жуя):
Угу!
ПАШЕЧЕ:
Меня ведь тоже выдали когда-то за деда твоего… без клятв любви. И я тогда незнатного любила… Все повторяется. Такая доля всех, кто был рожден под небом не мужчиной…
ЮКЧИ (жуя):
А я…
ПАШЕЧЕ:
Не торопись, голубка! Ешь! Неровен час… Отец тебя, сломавши, выдаст замуж… Уж лучше с осознанием принять его решенье, чем всю жизнь бороться…
ЮКЧИ:
Бороться с чем?
ПАШЕЧЕ:
С извечною нуждой, с болезнями детей, с разлукой мужа… А вдруг другая глянется ему? Ведь мужики до молодых охочи. Ты бы пошла к отцу с таким словцом… Мол…
ЮКЧИ (перебивая):
Спасибо, бабушка! Уже сыта едою и мудростью глубокою твоей. Но жизнь моя принадлежит другому… Сама я выберу, в какую лодку сесть.
ПАШЕЧЕ:
Ершистая! Колючая, что ежик… Взросла без мягкости, без ласки материнской… А мудрость только с опытом придёт. Нам всё дается с каждою потерей… Жаль годы бабьи воробьем летят… Глядишь, уж внуки взрослых догоняют…
ЮКЧИ:
Раз ты пришла, то передай записку… Я тайный знак пошлю на бересте.
ПАШЕЧЕ:
Кому ты вести шлешь?
ЮКЧИ:
Ему!
ПАШЕЧЕ:
Кому «ему»? Дай имя! Говори!
ЮКЧИ:
Пусть знает Актанай – я взаперти! Отец меня готов отдать татарам.
ПАШЕЧЕ (взяв берестяную записку):
Смотри! Не обещаю ничего. Пойдем, запру тебя обратно. А всю еду с устатку – забирай. Никто не знает меры заточенья (обе уходят).
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
(Покои князя в Шернуре. Изерген один.)
ИЗЕРГЕН:
Ответь мне небо, в тучах грозовое! Что делать со строптивицей моею! Как поступить, чтоб не подмять колен?
(Входит Янгул, княжеский телохранитель.)
Как смел сюда войти ты сам, без стука?!
ЯНГУЛ:
Я виноват, мой князь! Но вести я принес тревожней туч!
ИЗЕРГЕН:
Что слышно?! Говори! Не медли! Ну!
ЯНГУЛ:
Собратья наши с горной стороны передают: умельцы московитов, построив насыпь, крепость возвели и переправу для царя готовят.
ИЗЕРГЕН:
Какую насыпь? Где? Какую крепость? Быть переправе? Как скоро совершаются дела!
ЯНГУЛ:
Уж год назад они собрали крепость из бревен за неделю. Назвали град Свияжск… Сейчас перекрывают путь по рекам. Казань отрезать по воде хотят.
ИЗЕРГЕН:
Я знаю про Свияжск! Но разом перекрыть все реки невозможно! Иль сон глубокий смял ордынцев разум?
ЯНГУЛ:
Они, по Волге привезя с собой все бревна, что нарезаны с распилом, собрали их в пазы за срубом сруб. Теперь Казани войском угрожают. Стрельцы с заморскими пищалями стоят, и пушки ощетинились на реку. Их белый царь привез таких гостей, что знают толк в осадах заграничных. Поляки, скандинавы, немчура… Всем царь Иван монетой звонкой платит. Они по сУху, по воде берут в клещи татарскую столицу. Вот-вот их струги Волгу перейдут.
ИЗЕРГЕН:
Худые вести! Быть большой войне! Не мудрено… Ордынцы брали русов по всем засекам, уводя в полОн. Потом за злато продавали персам. Мы тоже оказались при делах. На этом торге шибко богатели. Мужчины, дети, женщины – товар! Но коль заруба скоро приключится – то нам придется биться за татар.
ЯНГУЛ:
Зато с помолвкой можно попрощаться. Скорее отправляйте весть в Казань.
ИЗЕРГЕН:
Ты прав. Нам время перемен легло на пользу. Юкчи за норов пусть сидит пока! Пошлем гонца с посланьем к Сугидею, мол русские их город брать хотят, мол окружают, всюду шлют отряды. Старания покажем для Казани. Пиши мурзе доклад. Держи пергамент!
(Затемнение.)
КАРТИНА ПЯТАЯ
(Снова ночь. Юкчи взаперти. К амбару приходит княжеский телохранитель Янгул.)
СТРАЖА:
- Стой! Кто идёт?
- Да это же Янгул!
- Что там при князе? Брюхо хлебом сыто?
(смеются)
ЯНГУЛ (страже):
Поручено мне пленницу увидеть! И волю князя передать в словах.
СТРАЖА:
- Не шутишь?
- Или врешь ночной охране?
- Да ладно! Вот ключи! Балакай с ней.
ЯНГУЛ (взяв ключ, страже):
На сто шагов все дале отойдите! Не для ушей секретный разговор!
СТРАЖА:
- Раз так, мы за похлебкой каждый к дому…
- Смотри за ней!
- Мы мигом и назад….
ЯНГУЛ (открывая дверь ключом):
Не торопитесь! Долгая беседа для девушки полезнее любви.
(Стражники, смеясь, уходят.)
ЮКЧИ:
Янгул! Что требует отец суровый? Ужели волю вновь ломать словами?
ЯНГУЛ (передавая заплечный мешок):
Пришел сказать: «Беги»! Здесь провиант и деньги. На дне лежит мешочек с серебром, точеный нож и шкурки на продажу. За Волгой в горных спрячешься местах.
ЮКЧИ:
Вот это поворот! Не грезила спасеньем. Ты почему освободил меня?
ЯНГУЛ:
Я знаю, мое дело безнадежно! Беги, пока не появилась стража! Я так люблю, красавица, тебя!
ЮКЧИ:
Я благодарна… Но люблю другого! Ты знаешь…
ЯНГУЛ:
Это лучник Актанай!
АКТАНАЙ (сзади приставив нож к горлу Янгула):
Ты звал меня, телохранитель княжий? Мог пристрелить, как белку… выбив глаз! А так, железом горло перережу…
ЮКЧИ:
Не смей! Он спас меня и снарядил в побег! Он друг! Я так ждала тебя, любимый!
АКТАНАЙ:
Неужто князь стал свиту гнать на дружбу к проходимцам, которых презирал.
ЯНГУЛ:
Освободил Юкчи я добровольно, нехитрый скарб собравши для побега… Но зла я не желаю никому…
АКТАНАЙ:
Не верится мне… Впрочем, разберемся…
ЮКЧИ (прижавшись к груди Актаная):
Как хорошо, что ты меня нашел.
АКТАНАЙ:
Мне весть прислала бабушка Пашече. (раздается свист) Нам время уходить! Моя ватага рассыпана в округе, как грибы. Опасно оставаться здесь надолго…
ЯНГУЛ:
Возьми меня с собой! Я в деле пригожусь. Обратно к князю – шаг на растерзанье…
ЮКЧИ:
Возьми! Тебе он, как отцу, послужит. Предчувствия сбываются мои!
АКТАНАЙ:
Беру тебя, Янгул, в свою ватагу. Мы воинов и охотников отряд. Дай руку, брат! Обнимемся! (Снова раздается свист.) Уходим!
(Все трое растворяются в ночи. Затемнение.)
КАРТИНА ШЕСТАЯ
(Раннее утро следующего дня. Слышен крик петуха. Двор князя Изергена. Тот выходит из терема по пояс голый. Служка наливает на княжеские руки из ковша воду. Князь умывается, фыркает. Ему дают полотенце. Он в хорошем расположении духа.)
ИЗЕРГЕН (вытираясь):
Как хороша с утра водица. Мой день сегодня явно задался. Юкчи к обеду сам проверю. Пора её на волю выпускать.
(В сопровождении охраны появляется татарский гонец мурзы Сугидея.)
ОХРАННИК:
Гонец от Сугидея к нам примчался.
ИЗЕРГЕН:
Сам вижу.
ГОНЕЦ:
Письмо мой господин тебе отправил! (передает свиток)
ИЗЕРГЕН (развернув свиток, обращаясь к охране):
Свободны все! Оставьте нас наедине с посланцем! (читает, затем обращаясь к гонцу) Мурза мне пишет – бой идет в Казани. Как скоро понеслись событья вскачь…
ГОНЕЦ:
Урус пригнал единорогов. Они по башням ядрами палят. Их множество. Весь город окружили. Я прибыл за подмогою в ШернУр. Я не простой гонец – мурзы посланник. Есть у меня права собрать войска. Гляди, тамга в моих руках для черемисов! (Показывает князю металлический знак своего статуса.)
ИЗЕРГЕН(лукавя):
Я это понял буквами письма. Но у меня нет для ордынцев войска. Отправлены все по родным домам. Я тут в глуши один.
ГОНЕЦ:
Не велено без войска возвращаться!
ИЗЕРГЕН:
Я не могу… Мне некого отправить… Я даже верного охранника Янгула проведать мать за Волгу отпустил.
ГОНЕЦ:
Не велено без войска возвращаться!
ИЗЕРГЕН:
Готов сейчас на помощь Сугидею дать десять воинов. Остальных – потом.
ГОНЕЦ:
Когда?
ИЗЕРГЕН:
Через неделю. Мне воинов надо справно снарядить. Коней перековать. Почистить сбрую. Обновить кольчужку. Набить стрелАми до полной меры войнам колчанЫ.
ГОНЕЦ:
Сегодня возвращусь в Казань с десятком. Назначь старшого и смотри, не обмани! Через неделю сам Сугидей нагрянуть обещал. Хоть он к тебе благоволит, но в гневе страшен! Я жду… Но ровно через час отрядом мы отправимся в дорогу. Пойду вздремнуть, перекусив слегка. (уходит)
ИЗЕРГЕН (вслед):
Конечно, подремать необходимо! Служить обязаны мы хану! (себе) Но не спеша… спокойно выжидая, чья сила в битве первенство возьмет. Пусть главные войска стоят в ШернУре. Так будет для марийцев хорошо! Эх, жаль я отпустил Янгула. Посыпался горох – успей собрать! (кричит) Велю прислужников позвать ко мне!
(Появляется несколько вооруженных стражников.)
Вот мой приказ! Казанцу дать десяток худших войнов. Хромых, косых… кто телом, духом слаб. Гонцам скакать сейчас во все улемы! Созвать Совет князей мари. Нам дОлжно застолбить одно решенье: что делать, на чью сторону вставать!
ПАШЕЧЕ (неожиданно появляясь):
Сынок! Я понимаю, ты в заботах ранних. Война грозится в наш забраться лес.
ИЗЕРГЕН:
Не время, мать! Как листья обрываются с капусты, так набегают новые дела. Уж танцем голова идёт по кругу.
ПАШЕЧЕ:
Всё понимаю, но Юкчи сидит который день, как пленница, в амбаре. Она мне внучка… Ты суров, отец! Младые дети – те же человеки, и с каждым договор приходится иметь…
ИЗЕРГЕН:
Да не дави мне на мозоли, мама! Я выпущу её, но перед сном… Мне надо в воспитательной беседе гордыню непомерную унять. Для этого я сам приду к амбару. Мы посидим, поговорим, всплакнем… Детей учить – работа не из легких.
ПАШЕЧЕ:
Всё поняла. Как хорошо, что ты оттаял сердцем. А значит, воспитала сына я, как человека, что в ладах с душою. Давай, как в детстве, обниму тебя. (Сын обнимает мать. Музыка. Неожиданно, с большим отрядом, появляется татарский мурза Сугидей.)
СУГИДЕЙ:
Я, кажется, не вовремя! А впрочем… Когда войной пылает горизонт, лишь материнская любовь всему подмога, пускай вокруг лукавство и обман. Внесите сына! (Двое татар вносят на полотнище окровавленного Аяза.) Нужен добрый знахарь! Он ранен в стычке вражеским мечом.
ПАШЕЧЕ:
О, небо! Кровь, пролитая войною! Земля моя! И к нам пришла беда!
ИЗЕРГЕН:
Не время, мама!
ПАШЕЧЕ:
Несите парня к женской половине! Попробую я кровь остановить. У юноши порубленное тело. Его придется долго собирать. (Кричит в глубь двора) Немедленно воды накипятите! Холстину лентой мелкой распустить! (обращаясь к татарам) Я корни заварю… травы стосильной… Всё сделаю, что в знаниях моих. (Раненого заносят в женскую половину к Пашече для лечения. Та уходит следом.)
СУГИДЕЙ:
Не сладок утренний кумыс! Шайтаном объявившись, Белый царь решил столицу взять кольцом измора. Со всех сторон Казань окружена… Я ночью тайными ходами чуть выбрался из города с отрядом, но по дороге на большой разъезд нарвался московитов прозорливых. Враз завязалась стычка между нами, в которой мой блистательный Аяз изранен был оружием урусов. Он, кстати, все еще жених Юкчи?
ИЗЕРГЕН (нерешительно):
Надеюсь, да…
СУГИДЕЙ:
Со мной мулла… Зови к обряду карта!
ИЗЕРГЕН:
Как это понимать?
СУГИДЕЙ:
Ведь ты хотел с Казанью породниться?
ИЗЕРГЕН:
Я это никогда не отрицал.
СУГИДЕЙ:
Веди Юкчи! Детей поженим мигом. Сыграем свадьбу позже, не спеша – как воротИтся здравие к Аязу.
ИЗЕРГЕН:
Я чем-то провинился пред тобой? Твой сын исходит густотелой кровью…
СУГИДЕЙ:
Он жив! А значит, стать способен для Юкчи законным мужем. Иль передумал ты? Ответь мне!
ИЗЕРГЕН:
Я помыслы твои не понимаю…
СУГИДЕЙ:
А даннику не надо понимать! Он должен исполнять Орды приказы. Я помню за тобой в деньгах должок. Узнает хан Казанский – быть расправе!
ИЗЕРГЕН:
Я, как отец и князь, как человек – смиряюсь! Эй, стража! Приведите дочь немедля!
СТРАЖНИКИ (перекликаясь):
- Ведите дочь под очи господина!
- Ведите дочь под очи господина!
- Ведите дочь под очи господина!
СУГИДЕЙ:
Хочу тебе сказать, мой родич Изерген! Сегодня станем мы родней друг другу? Не так ли?
ИЗЕРГЕН:
Коль будет воля высшая небес…
СУГИДЕЙ:
Ты ловок, смел, хитер… но в меру. Твои войска должны ударить в тыл, чтоб московиты отошли за Волгу.
ИЗЕРГЕН:
Хотел спросить…
СУГИДЕЙ (перебивая):
Повремени… Когда же дети наши, породнясь, начнут младое житие в Казани, то у тебя появится печаль и дальше биться в интересах рода, чтоб под крылами мощными Орды навесить жирный кукиш московитам. А хан твоих внучат, благословя, возможно сам посадит возле трона.
СТРАЖНИК:
Их нет нигде! Они исчезли!
ИЗЕРГЕН:
Кто?
СТРАЖНИК:
И ваша дочь – Юкчи… и стража, что охраняла преданно темницу.
(Изерген и Сугидей вдвоем решительно идут в сторону амбара.)
ГОЛОСА ЗА СЦЕНОЙ:
- Амбар пустой!
- Юкчи исчезла!
- Виновен кто?
СУГИДЕЙ:
Лиса в курятник к черемисам пробралась!
ПАШЕЧЕ:
Худая весть! Израненный скончался!
СУГИДЕЙ:
Не может быть!
ПАШЕЧЕ:
На этих вот моих руках!
СУГИДЕЙ:
Измена! Марийцы сына умертвили! Схватить и князя, и старуху-мать! Она его добила смертным ядом! (Большое количество татарских воинов оттесняет стражу Изергена. Князя и мать связывают.)
ИЗЕРГЕН:
За что?
СУГИДЕЙ:
Казнить его немедля! Старуху закопать в лесу живьем!
ИЗЕРГЕН:
Казанским ханам честно мы служили! Чем провинился я перед Ордой?
СУГИДЕЙ:
Не хочешь умирать? Тогда есть выбор! Войска мари, что мудро бережешь ты, должны сейчас отправиться походом! Готовься сам в тылы ударить русам. Отдашь приказ, иль смерть тебе милей?
ИЗЕРГЕН:
Не убивайте мать! Она не виновата! Всё сделаю, что Сильный мне велит!
СУГИДЕЙ:
Вот это разговор! Мать убивать не стану. Пусть лечит всех израненных бойцов. Большая рубка предстоит нам завтра. Освободите князя Изергена! Он должен воинов повести за мной.
(Затемнение. За сценой слышны татарская и марийская речь, ржание коней, звон металла, топот ног и конских копыт. Это многочисленное войско татар и черемисов отправляется в поход.)
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
(Левый берег Волги. На равнинной части в роще вот-вот должен начаться Совет марийских племен. Съезжаются участники. Слышны разговоры. Приехавшие ожидают начала вече.)
ГОЛОСА:
- Нежданно, со спины зайдя на русов, они с обозом в город прорвались…
- А московиты, слышал, отступили…
- Да, ладно… Вся Казань давно взята…
- Пустые разговоры, слухи бабьи…
- Осада да пальба заморских пушек…
- Сам Белый царь штурмует крепостя…
- А говорят, казанцы треплют русов…
- Князь Сибатор прибудет с опозданьем…
- Известий нет от князя Изергена… Сам бросил кличь… и без следа исчез...
- Он долг имеет биться за татарцев…
ЯМШАН:
Нет времени толочь горох из слухов. Начнем Совет – марийский "Курултай". Прошу колени преклонить пришедших! Мольбы мы богу Юмо отсылаем, дабы зажег любовью род мари. Пусть разум, вера и подпора предков помогут нам избрать единый путь.
(Все становятся на колени. Молятся.)
Кому дадим веслом рулить на вече? Я предлагаю князя Кубакая, покуда предложений нет иных. Замешкал Сибатор… Сам Изерген пропавши… Они знатней, но час течет водой! Никто не против князя Кубакая?
ГОЛОСА:
- Пускай ведет собранье!
- Чё уж там!
- ДолжОн любому дать он слово…
ЯМШАН (обращаясь к Кубакаю):
Ты слышал пожелание народа? Тогда держись за мнения людей!
КУБАКАЙ:
Я – Кубакай, восточный князь марийский. Все, кто готов признать диктат татарский или пойти на службу к московитам, пусть объяснят подробно, в чём резон? Но в час раздрая мы должны быть вместе. От нас горномарийцы год назад ушли под Белого царя защиту. Так жернова судьбы в муку нас всех сотрут.
ПЕРВЫЙ КНЯЗЬ:
Исправно мы платили дань казанцам и научились обходить закон, дабы по-свойски поделиться с каждым…
ВТОРОЙ КНЯЗЬ:
В руках держа татарскую тамгу, мы дань сбирать помалу научились.
ТРЕТИЙ КНЯЗЬ:
Да что греха таить, уж многие сроднились с татарвою, и семьи наши так переплелися, что имена не каждый различит… Скажу, казанцы для меня милее…
(Шум. Неожиданно появляется первый гонец.)
ПЕРВЫЙ ГОНЕЦ:
Я весть принес с полей сражений. Татары оттеснили войско русов. Казань вздохнула. Русы отошли.
(Гул разговоров и обмен мнениями.)
КУБАКАЙ:
Выходит, время нам татар держаться?
КНЯЗЬЯ:
- Князья готовы!
- Все единогласно…
- Под тень Казанских мы пойдем знамен…
(Появляется второй гонец.)
ВТОРОЙ ГОНЕЦ:
Мне велено из ставки Сибатора известие озвучить Курултаю. Марийский князь из западных окраин присягу дал Московскому Царю. Сюда он не приедет! Не надейтесь!
(В рядах участников Курултая замешательство.)
ЧЕТВЕРТЫЙ КНЯЗЬ:
Мы племя, что живет к черте засечной ближее всех. Нам любы московиты. Давно соседи ладить научились, друг к дружке приезжая на торги…
ПЯТЫЙ КНЯЗЬ:
И дочери богатых черемисов живут средь подданных Московского царя и никаких различий между нами…
ШЕСТОЙ КНЯЗЬ:
Сомнения в победе над Ордою у тех, кто руку запустил в казну… Хоть Белый царь, пока годами молод, успел он замирИть и победИть врагов своих. Пришла пора Казани в руки падать…
ГОЛОСА:
- Чего он мелет?
- Князя подкупили!
- Урусы от Казани отошли…
(Появляется третий гонец. Он смертельно ранен.)
ТРЕТИЙ ГОНЕЦ:
Я прискакал из самого ШернУра. Татары силой князя Изергена заставили погнать войска в Казань. А Сугидей сам прибыл вместе с сыном посватать дочь-красавицу Юкчи. Но та сбежала ночью с Актанаем. А к лучнику примкнул ешё Янгул. Сам был я кем-то ранен по дороге…
ГОЛОСА:
- Неужто преданный Янгул переметнулся?
- Ведь князь его как сына воспитал…
- В умах людских великая замятня…
ТРЕТИЙ ГОНЕЦ:
Татары взяли силой Изергена и мать его хотели умертвить.
КУБАКАЙ:
За что? Ведь он всегда был верным другом. Мурза его средь прочих продвигал.
ТРЕТИЙ ГОНЕЦ:
В Шернуре сын мурзы Аяз от ран скончался. Тому виной стрелецкая засада…
(Слышен свист пущенной стрелы. Наконечник пробивает грудь третьего гонца. На глазах всего Курултая он умирает. Короткая немая сцена.)
ГОЛОСА:
- Урус желает ссоры между нами…
- Не верьте! Это люди Сугидея…
- Мурза послал наемников-убийц …
- Нет! Лучник Актанай с ватагой рядом….
КУБАКАЙ:
Расходимся! Огни гасите живо! По коням! Какой же волчий голод у войны!
(Поляна в роще пустеет.)
ЯМШАН:
Пришла година самой грозной смуты. Чем обернётся для мари она?
(Затемнение.)
ВТОРОЙ АКТ
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
(Полдень. Пристань. Водная переправа через Волгу. Рыбаки-черемисы выгружают корзинами улов. Развешивают сети. Ставят сушиться вёсла.)
РЫБАКИ:
- Казань взята…
- Татарцы перебиты…
- Их часть сдалася Грозному царю…
- Но бОльшая лесами затаилась…
- Я слышал в Параньге у них заслон…
- Там мутной браги дух сопротивлений…
- Урус на завоЁванных землЯх свои порядки начинает строить…
- По рекам держат струги да посты с пищалями на порохе пушкарском…
- Жгут лес. Всех непокорных черемис сгоняют повсеместно на работы…
- И топорами рубят крепостЯ, где сотнями стрельцы ведут охрану…
- Попов везут загнать мари к крестам… Ужель мы веру сможем променяти?
- А вся земля указом отошла в казну урусов, але не слыхали?
- И дань теперь сбирают лишь они… А наши богатеи точат сабли…
- Ногайцы, астраханцы, крымчаки вновь вятиков-удмуртов подбивают…
- Сыны Аллаха сеют лишь раздор, чтоб бунтовать забитых черемисов…
- Слыхали, сборщиков ясака перебили?
- Лихие люди зачали стекать к острогу Арскому за дальнюю засеку, что на горе Высокой возвели…
- Стрельцы, казаки сотника Ершова, а также Василиски Елизара пошли лесами. Там, попав в засаду, все сто голов сложили на пути…
(затемнение)
ГОЛОС ЛЕТОПИСЦА:
А пред хладом зимним в летах 1552 от Рождества Христова зачали люди лихие с земель покоренных нападати на купцов и гонцов царских на реке Волжской, и урон им чинити великай. И повелел Салтыков Воевода поймати злочинцев и живота лишити. Изловили тех ушкуйников во множестве до сотни душ да повесили оных у стен крепости Свияжской. А в стороне Заказанской татары, которы достатком родовиты, зачали бунтовати супротив порядков новых. И за то московиты сорока смутьянам головы усекли.
(Ночь. Татарские воины окружают небольшое русское военное поселение. Крадутся тени.)
ГОЛОС ТАТАРСКОГО СОТНИКА (тихо):
Сакчыларны сиздермич; т;шерегез! Бердишлар бел;н трофей алырга ашаганнар. ;;м пушкаларны шунда ук урманга ;йл;ндерегез. Алла;, безг; к;ферл;рне ;и;;рг; ярд;м бир!
ГОЛОС ПЕРЕВОДЧИКА:
Снимайте незаметно часовых! Пищали с бердышами брать трофеем. И пушки откатите мигом в лес. Аллах, да помоги нам бить неверных!
(Слышен одновременный свист десятков стрел. Несколько русских часовых падают как подкошенные. Новый пуск стрел, уже с зажжённой паклей. Начинают гореть бревна деревянных построек и стены укреплений. Несколько татар перепрыгивают через стену. Слышен скрип открывающихся ворот. Топот людских ног. Крики. Плач детей. Звон сабель. Идет рукопашная.)
ГОЛОС ТАТАРСКОГО СОТНИКА (кричит):
Картларны; барысын да ;терерг;. Барлык яраланган укчыларны б;йл;рг; гарипл;нмич;. Ис;н калган барлык хатын – кызларны ;;м балаларны ;ыярга! Алар Дербент сатуларында товар.
ГОЛОС ПЕРЕВОДЧИКА:
Всех старых перебить. Всех раненных стрельцов связать, не искалечив. Всех молодых, что выживут – собрать! Они – товар на торжищах Дербента.
(По сцене тащат тела убитых. Кровавый след режет по диагонали всю сцену. Идет повсеместное мародёрство.)
ГОЛОС ТАТАРСКОГО СОТНИКА:
Билгел;р, билгел;р ;;м эзл;р калдырыгыз. Урус, черемислар аларга мыскыллау ;;м г;на;лары ;чен ;ч ала дип уйласын. Йортларны яндырырга, шулай ук ныгытмаларны. Капчыкламагыз. Тере, мин ;йт;м!
ГОЛОС ПЕРЕВОДЧИКА:
Оставьте знаки, метки и следы. Пусть думает урус, мол черемисы им мстят за поруганье и грехи. Дома спалить, а также укрепленья. Не мешкайте. Живее, говорю!
ГОЛОС ЛЕТОПИСЦА:
И скликАли два самозванца татар Янчура Измаильтянин да Алека Черемисин ку себе всякого, кому обида неяка от русов была дадена, да всех, которы держали помыслы злобны на царя Московского. И воздвигли те повстанцы осаду воинску на реке Меша Малая, и ея нарекли Городок Мешинский. Апосля оттяль слали князьям Орды Ногайской посольства бесчисленные с молениями слезными о помочи в схватке с воинством Царя Белого Грозного.
(Неспешная малая река. Со обеих сторон густой лес. В чаще прячутся марийские войны и охотники.)
ГОЛОС МАРИЙСКИХ ВОИНОВ:
- Ме э;ерым пуше;ге дене п;ялен улына, т;рл; сер гыч руэн улына.
ГОЛОС ПЕРЕВОДЧИКА:
- Мы реку запрудИли деревами, что порубили с разных берегов.
ГОЛОС МАРИЙСКИХ ВОИНОВ:
- Тек стрелец-влак вурс дек лишемаш, залвалым т;шкан лончылаш т;;алыт, ондак эн ончычак палемден шындыза. Тудын почеш тура пикш орам колтыза.
ГОЛОС ПЕРЕВОДЧИКА:
- Пускай стрельцы приблизятся на стругах, зачнут завалы скопом разбирать… сперва наметьте первых и последних. По ним пущайте ворох метких стрел.
ГОЛОС МАРИЙСКИХ ВОИНОВ:
- Чыланат шып! Ийын мият.
ГОЛОС ПЕРЕВОДЧИКА:
- Всем тихо! Подплывают, озираясь.
(Лучники с двух сторон реки расстреливают из луков стрельцов. Свист стрел. Крики. Пальба из пищалей. Стоны раненых.)
ГОЛОС МАРИЙСКИХ ВОИНОВ:
Тушман кашакым пеленна налын огына керт! Серыште й;лалташ перна, а чаманем!
ГОЛОС ПЕРЕВОДЧИКА:
Ладьи врагов не можем взять с собою! Придется сжечь на берегу, а жалко!
(Огонь разгорается. Ладьи русских воинов поглощает пламя.)
ГОЛОС МАРИЙСКИХ ВОИНОВ:
Тул й;лен пытымеке, черемис-влакын ш;мыштым захватчик-урусов кид гыч налмеке, ме юватылде уштена.
ГОЛОС ПЕРЕВОДЧИКА:
Когда отмщенья пламя догорело, давайте души черемисов, убиенных от рук захватчиков-урусов, помянем здесь моленьем не спеша.
(Струги догорают. Идет обряд моления за марийских убитых родственников.)
ГОЛОС ЛЕТОПИСЦА:
Уж по зиме 1553 в летах от Рождества Христова переправилися смутьяны с вождем строптивых черемисов Мамыш-Берды на сторону Горну и взяли в полон аж за двести воинов царских с самим воеводой свияжским Салтыковым Бориской. Всех перебили, а главного московитянина опосля отослали в места оседлые черемис восточных в краях Башкирских. Где оного и казнили. А Казань и Свияжск-город злодеи зачали измором брати. И доходили смелым походом ватаги смутьянов аж ку землям муромским да нижегородским.
РУССКИЙ КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ТОКМАКОВ (обращаясь к писарю):
Пиши доклад Московскому царю:
«И по дороге от сторонЫ Арской к Нурме и на Уржум полки наши десять ден воевали и жгли во всех местах селения людишек непокорных. И от самого Уржума слали мы на сторону Побережную по дороге Чувашской множество голов отсеченных и людей многия в живых, что сами сдалися. Со всех сторон смутьяны супротив нас воевали, но в боях оных побили мы их, и в языкИ словИли чётных людей аж 6 тысяч душ, а в полон увели робят и жёнок татарских числом обчим 15 тысяч».
ПИСАРЬ:
Княже! Об 1555 годе писати?
РУССКИЙ КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ТОКМАКОВ:
Немедля, всё как есть пиши в Столицу Государю!
«В тех чАсах охватила бунташность зЕмли приречные от Ошлы до Ветлуги. Одослал я супротив черемис двух князьков татарских, а те вместе с арскими изменниками ручкАлися да перебили в округе всех, кто на верность Царю Московскому клятву давал». Подпись: Князь Токмаков Василий. Дата. Давай, печать сургучную поставлю.
(Затемнение.)
РУССКИЙ КНЯЗЬ МСТИСЛАВСКИЙ:
«Государь наш Батюшка! Пишет тебе раб божий Милославский! Ходили мы войском по волостям многим и воевали тама со всеми повстанцами непокорными. Полк же сторожевой Токмакова князя Василия разбил в тех боях на голову черемис пеших. И была во всех волостях неспокойных от воевод наших война великая, и многих людишек поймали да побили. И усмиряли на стороне Луговой черемис да татар, аж до двух недель."
ГОЛОС ЛЕТОПИСЦА:
И вышли полки царя Московского на Волгу, да к Казани ходили да назад Волгою же шли. А по осени в 1555 годе от Рождества Христова супротив грозной власти Кабулон-князь со товарищи мятеж учинил. Однако ж сторонники московския с числа местных данников сами тех злодейских татар крамольных повыловили да перебили. И было казнено во множстве 1560 людей именитых, князей, мурз, сотных князей и казаков лутчих.
(Снова пристань. Водная переправа через Волгу.)
РЫБАКИ:
- Урус в лесах мари не смог ловити…
- Принялся жечь столетние леса…
- Чем людям жить, коль зверь и птица бегут отсель скорей на северА…
- Лазутчики в чащобах поселения за деньги ищут и стрельцов зовут…
- Казаки пленников в Московию уводят…
- А там на шеи вешают кресты…
- Засады учиняют московиты…
- Пищалями, картечью огневою татар да черемисов шибко бьют…
- Еще вербуют царскою монетой и данью, чтоб годами не платить…
- Татары, черемисы все в раздрае…
- Каженный клан, как зерна спорыньёю, тяжелой смутой нонче заражён…
- Слыхали, царь Иван поволжской знати, кажись, тамгу княженья обещал?
- Неужто и наделы всем воротит и на Столицу призовет к себе?
- Уж поглядим, кого впрягут в оглобли…
- Лады! Река покамест кормит нас, делов нам нет до княжеских терзаний…
- Доколе можно языки чесать? Пошли на Волгу! Жизнь – сплошна работа.
КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
(Поздняя осень, 1555 год от Рождества Христова. Русская крепость Свияжск. Военный совет воевод и православных священников. Ждут прибытия марийских жрецов – картов.)
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Одних не успеваем успокоить, как сменою идёт другой «герой». Князь луговой Мамич-Бердей собрал всех недовольных новой властью. Какая сила варится в народе, что разумом никак не обьяснить? Я, как наместник, посланный Москвою для удержанья завоеванных земель, которые бунтуют повсеместно, хочу понять, зачем жрецов мари должны мы принимать с таким почётом? Отцы святые растолкуйте мне?
ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯЩЕННИКИ:
Одна у Бога воля – мир в душе людской! Хотим мы черемисов замирити!
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Что скажет Петр Шуйский, светлый князь? Ты ж долго рулишь крепостью Свияжской.
КНЯЗЬ ПЕТР ШУЙСКИЙ:
Когда с разгромом рати Япанчи, после осады запертой Казани, разрушили в 15 верстах мы на горе высокой Арский замок, я тоже мыслил – божий мир в народах местных воцарится вскоре. Не тут-то было! Пришли удмурты-вотякИ и вместе с черемисой луговою убили наших сборщиков ясака да подняли безудержный мятеж. А местные на помочь к ним метнулись! Считаю - лишь мечи да бердыши, лишь пушки да пищали усмиряют!
КНЯЗЬ МСТИСЛАВСКИЙ:
Дозволь и мне сказать, наместник царский!
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Князь Милославский! Речь держи и ты!
КНЯЗЬ МСТИСЛАВСКИЙ:
Мы легкомысленно восприняли смутьянство и вскоре потеряли два отряда… казаков Елизарова Василя… Затем стрельцов Ершовских посекли. В лесу стрела – владычица чащобы. А черемисы с татарвой у Мёши, на берегу речном, воздвигли град. Их выкуришь – они, как злые осы, находят новый улей для атак. Не знамо, что и делать, бунт на бунте…
КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ТОКМАКОВ:
Позволь и мне, Наместник, ложку дегтя?
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Что ж говори, Василий Токмаков! Ты князь и воин, сам богат на опыт!
КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ТОКМАКОВ:
Напомню! Полыхала вся округа. Одна Казань, на счастье, не сдалась. Повстанцы шли и Горной стороною, вербуя там сторонников войны.
КНЯЗЬ ПЕТР ШУЙСКИЙ (перебивая):
Я снаряжал Бориса Салтыкова. Князь из Свияжска выступил отрядом. Но конница, увязшая в снегах, с пехотою погибла подчистую. На круг отборных воинов полегло числом пятьсот. Сам князь был черемисами пленённый. Ногайские наймиты крымчаки везде вопили – урус… улем… ахыр… Так снова полыхнуло пламя бунта! Какое замиренье может быть! Поволжье понимает только силу!
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Да! Смутой пОлны наши времена! В Кремле из Рады, избранной народом, советники шептали Государю, мол, от Казани вовсе откажися. С Поволжьем не поделать ничего. Земля чужая! Мы держать не в силах. Мол, хватит войско тратить на Орду.
КНЯЗЬ ПЕТР ШУЙСКИЙ:
Сейчас бы турки правили Казанью. Стоял бы здесь из Крыма гарнизон.
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Потом царя свалила тяжка хворь. Внезапная, без ведомой причины. Твердила свита – Грозный Царь помре с минуты на минуту, мол, готовьтесь! Иван Василич уж давал наказ. Наследником он Дмитрия назначил… Романовны Настасьи старший сын. Бояре же иного кандидата наметили - для князя Старицкого чистили престол... А Грозный Царь поправился и ожил.
ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯЩЕННИКИ:
Прости, Господь, всех неразумных в свете! Моление о мире – наш удел!
КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ТОКМАКОВ:
Вот почему войска не подошли. Сам бунт огнем верхами разгорелся…
КНЯЗЬ МСТИСЛАВСКИЙ:
Выходит, нечего за души черемисов бороться нам…
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Всех лучше истребить? Но кто налог в казну с земель заплатит, и кто в границах охранит страну?
ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯЩЕННИКИ:
У каждой власти три отмычки к людям – страх смерти, выгода, смиренная душа. А вы одной готовы управляти. Война – последнее, что с силой примерит.
КНЯЗЬ МСТИСЛАВСКИЙ:
По правде говорить, к нам Даниил Адашев по Вятке судовую рать привел. И под его воинственным началом мы взяли переправы берегов впервые по всей Волге в наши руки. Тот князь, на век отвадил луговых смущать умы у горных черемисов. А что касаемо души! Тут я согласен. Надобно и картов, жрецов мари, приблизить в стан Москвы.
ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯЩЕННИКИ:
Кто утвердился безнаказанно в убийствах, тот тяжко мерит путь людской любви. Мы видим, прибывает круг восставших… Но лишь смертями всех не замирить.
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
В водовороте гибнут племена. Им новые родА идут на смену. Соблазн ли гонит не платить в казну, иль пОсулы да злато крымских ханов, иль жажда грабить русских за рекой… Причин здесь множество. Но нам узлы распутать на этих землях предстоит навек. Еще есть мысли? Кто готов озвучить?
КНЯЗЬ ПЕТР ШУЙСКИЙ:
Хвала Господня! Царь оздоровел, и заговор боярский подавили. Но время для победного похода упущено… здесь бунт бурлит рекой.
КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ТОКМАКОВ:
Отправлены полки к границе южной. Там на Оке Орду из Крыма ждут. Девлет-Гирей Москву собрался выжечь. Поэтому в Свияжск и на Казань отправили худобные отряды. Шалят в околье новые ватаги. Вдруг обьявился лучник Актанай…
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Татарин?
КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ТОКМАКОВ:
Черемисин…
НАМЕСТИК КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Чем прославлен?
КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ТОКМАКОВ:
Пока татарских грабит богачей… Бывает уведет купцов обозы… Но в стычках с войском не замечен был…
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Знать, новый атаман – охочий до богатства. Таких при смутах завсегда полно. Пускай шалит покамест… Разберемся с каждым… Послание пришло от Государя. Я с вами поделюся. Тайный план: из Нижнего рать в 30 тысяч войнов прибудет на подмогу к холодам. Князья Семён Микулинский, Большой Иван, который Шереметев, и Курбский князь Андрей их приведут к Казани. Примкнут татары с города Касимов и местный люд, кто крест поцеловал.
ВСЕ (крестясь):
Дай бог! Продержимся! Спасибо Государю!
ГОЛОС СТРЕЛЬЦА:
Марийских картов прибыла орава. Жрецы позваны были в град Свияжск!
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Зови! (к православным священникам) Отцы святые, зачинайте уговоры, а мы усилим грамотой царя!
ВСЕ ВОЕННЫЕ:
Нам до подмоги нужен передЫх!
МАРИЙСКИЕ ЖРЕЦЫ (входя):
- Приветствуем Наместника урусов!
- Позвали нас с гарантией добра!
- Мы прибыли из множества улемов…
- Какие мысли шлет нам Белый царь?
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Мы ждем вас с миром! Повод долгожданный для встречи нашей средь большой войны. Вы молитесь в тени священных рощ, а мы под треск свечей, среди икон во храмах. Святым отцам я речь передаю! У них посланье мирным черемисам.
МАРИЙСКИЕ ЖРЕЦЫ:
Попы у вас напялили кресты, благословляя смерть мари на землях, где предки наши жили тыщи лет. Вы к нам пришли. Никто не звал вас! Хотите мира? С миром уходите!
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Не получается, кажись, у нас беседа! Допустим, мы ушли… Что дальше? Татарва, с подмогой вашей, перейдет границы, и снова русский люд потянется в Дербент и в Астрахань невольниками к рынкам. У вас торговля русскими людьми всегда за доблесть края почиталась. Так было сотни лет! Иль я не прав? Ответьте, слуги бога?
ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯЩЕННИКИ:
Не горячися, княже Александр! Они, как мы – под богом также ходят, и так же разумеют, что к чему! Когда бы меж людьми царила совесть, то б не случился этот разговор.
МАРИЙСКИЕ ЖРЕЦЫ:
Мы видим, горных вы переманили. Татары в службу русам перешли. Но луговые преданы присяге, что дали предкам в рощах родовых.
ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯЩЕННИКИ:
Лукавство слов не вяжется с делами! Какой резон марийцам умирать? Князей наделы… их привар с ясака… да интересы ханов-крымчаков… Народу обещают тьму подачек. Суют деньгУ, чтоб клали животы. Какому богу нужен жернов смерти?
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Чего притихли? Слушайте, сюда! (читает грамоту) «Царь православный свет Иван Васильевич велят иметь до черемисов милость лишь к тем, кто перейдет покорным делом под сень руки московского Кремля. Дарует Царь великое прощение, отмену дани и земель раздачу, но лишь для тех, кто государству служит. А веру оставляйте, как была».
ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯЩЕННИКИ:
- Мы предлагаем, возвратившись к дому, с народом обсудить начистоту войну без смысла, что гремит с размахом.
- А опосля собрать Совет князей, озвучив предложенья московитов.
- Нам нечего делить. В загробный мир добро в мешках не унесешь с собою…
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Что ж, ждём отсылки всех условий мира от черемисов луговых краёв. Для грамот общих крестоцеловальных мы час особый вместе подберем!
(Музыка. Затемнение.)
СТРЕЛЬЦЫ:
- Лишь все жрецы сошли ногой на берег, их туча стрел осыпала с чащоб.
- Всех перебили.
- Ни один не выжил.
- Мы сами еле ноги унесли!
- Хотя и нас изрядно потрепало.
КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ГОРБАТЫЙ-ШУЙСКИЙ:
Опять ногайцы всех переиграли. Небось, оставят наши знаки средь убиенных тел жрецов мари и свалят смерть на происки уруса. Для Крыма замиренье – в горле кость, где жадность псов на миг смиряет голод.
ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯЩЕННИКИ:
Борьба за души тяжкая средь войн! Вновь крови течь рекой до горизонта…
ГОЛОС ЛЕТОПИСЦА:
И заполыхала сторона лугова черемисска с силой новой невиданной. И тяжкой была та зима воинска в 1555 годе от Рождества Христова. И одерживали полки царские победы многия. И громили повстанцев. И остроги их брали. И селения мятежные огнем да порохом жгли. И двинул князь Морозов три полка главных на Арское. И крепость та бунташна на реке Мёшинскай до земли была зничена. И еще десять дён разоряли стрельцы все улемы уезда Арского. И тысячи повстанцев от рук стрелецких живота лишилися.
И два злодея – татар Янчура Измаильтянин да Алека Черемисин – забиты были. А два дрУгих вождя – Усеин и Сарый-батыр – с головой повинной сами явилися. И сторона Арская, конечне, пала и Москве подчинилася.
А Луговая черемиса злочинства продолжила. Разбегалися людишки по лесным чащобам и снова в ватаги собиралися. Присягу давали служить царю Московскому, грамоты подписывали, да только как полки царские домой долой пречь, снова бунтовать принималися, резали русов и начальников оставшихся. И новых вождей себе на сходах выкрикивали. И до самого мая лета 1557 никаких перемен не случалося.
ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯЩЕННИКИ (молятся среди песнопения):
Как бубен, Черемисская война гремит посредь Поволжья повсеместно!
(Затемнение.)
КАРТИНА ДЕСЯТАЯ
(Весна 1556 года от Рождества Христова. Снова пристань. Водная переправа через Волгу. Рыбаки-мари прибыли с уловом. Невдалеке ходит стрелецкий дозор, охраняя переправу.)
РЫБАКИ (время от времени оглядываясь на стрельцов):
- Переменились времена. На сторону высоку не пушчают…
- Еще и часть улова им отдай…
- Тот, кто убийства держат приспособу – хозяин нонче на земле мари…
- Да, с бердышом с пищалью не поспоришь…
- Чего слыхать про воински дела?
- Урус увяз… малЫ дороги и городов средь леса не сыскать… болота, топи, водные преграды… а наши их засадами теснят…
- Оставил Царь средь бунта уговоры…
- Да… грозно жгут улемы все подряд… казнят, пленяют, грабят подчистую…
- Есть озлобленье горькое в народе. Отряды бунтарей людьми полны…
- Для нас надежна помочь от ордынцев. Они деньгой снабжают, не скупясь, умельцев шлют, военную подмогу и наших распаляют на борьбу…
- Ногайцы, крымчаки и астраханцы… у всех опротив русов интерес…
- Москва, слыхал, опять послала рати? Иван Мстиславский воеводой стал…
- На реках крепости урус повсюду строит…
- Вот говорят, на старых Чебораксах уж новых стен зубцы с реки видать…
- Мамич-Бердей и чувашей, и горных позвал в отряды московитов бить.
- Кажись, был схвачен местными и выдан… А русы одарили всех деньгОй…
- Острог Чалым со ставкой подпалили. Мамич-Бердей в темницу заточен…
- Москва на то монеты не жалеет… И платит серебром... С охотою народ деньгу имеет…
- Прошел слушок, во всех улемах из уст в уста передают рассказ, мол, лучник Актанай богатых грабит и бедным их запас передает.
- Он за кого? За наших? За татарцев? За русов? За ногайцев-крымчаков?
- Ни за кого… Он за народ, за веру, за справедливость, за достаток всем…
- Никто его не видел! Просто слухи! Мечта! Легенда средь большой беды…
- Пожары у людей добро отняли… Смертями замостили все пути…
- В такие времена поверишь в черта… а тут герой… сам лучник Актанай…
(Слышен стук копыт конного отряда. Появляется вооруженный князь с охраной.)
СТРЕЛЬЦЫ:
- Сам князь Мстиславский!
- Собственной персоной!
- С отрядом прибыл!
- Знать поплывет до горной стороны…
КНЯЗЬ МСТИСЛАВСКИЙ (обращаясь к стрельцам):
Откуда, черемисы?
СТРЕЛЬЦЫ:
Рыбаки!
КНЯЗЬ МСТИСЛАВСКИЙ:
Давно их знаешь? Могут быть шпионы? Передают повстанцам тайно весть, куды, мол, московиты поскакали?
СТРЕЛЬЦЫ:
- Да, не… Они смиреннее овец.
- За рыбой ходят в видимости нашей…
- На горный берег или к островам мы не пусчаем. Скот они рабочий…
- Нас кормят свежей рыбою они…
- Не сумлевайся, княже! Не лютуй!
КНЯЗЬ МСТИСЛАВСКИЙ:
Раз так! Готовьте для отряда переправу. Нам верхний берег надо посетить. А рыбу из улова сыпьте в струги. Не ели с утреца мы ни куска. Зажарим опосля, взойдя на берег…
(Стрельцы нарочито демонстративно забирают у рыбаков улов и ссыпают в мешки. Марийские рыбаки стоят на коленях, покорно опустив голову. Войско грузится на русские струги и отчаливает.)
РЫБАКИ:
- Война войной, а брюхо просит жрати! Остались мы на Волге без улова…
- Чего стоять и ждать соизволенья, поплыли сети ставить к островам…
(Затемнение.)
КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ
ГОЛОС ЛЕТОПИСЦА:
И сызнова в лете 1556 от Рождества Христова посланы были Грозным Иваном, карать повстанцев непокорных, воеводы Петр Морозов и Салтыков Федор. И истребили оные все городки и деревеньки на пути к Вятке мятежной. И уничтожали мужей без разбору и в полон баб да детей уводили. И зачали местные, кто умом да разумом побогаче, бежать от повстанцев, да помочи их людской лишати. И говорили тогда многия: «Устал народ от войны безконечной… Ужо лучше замиримся мы под властью царя Белого, дабы смерти наши годами не множилися.»
Опосля побоища вятского Морозов князь повертался снова до Казани –города и снова разорял сторону Арскую да Побережную, да так, что ничего живого тама уж вовсе и не осталося.
А в летах 1557 от Рождества Христова в низовьях Камских, что на стороне Арской был поставлен Лаишев-острог. И стала крепость сия постом сторожевым Москвы в крае Арском. И повелел Царь Грозный Иван окрест Лаишева, заселить от греха подальше, татар новокрещенных, да стрельцов русских. И редели ряды восставшие, ако снег по весне. А самые неспокойные по лесам пряталися и бежали, ако медведи обложены, много далее от бердышей, пищалей да пушек стрелецких.
(Полдень. Лагерь в глухих марийских лесах князя Изергена. Он с несколькими самыми преданными воинами прячется в бревенчатой землянке с накатом от преследования русскими войсками. Мать князя, старуха Пашече, лежит на деревянных носилках. Она в тяжелом состоянии.)
РАЗВЕДЧИК ИЗЕРГЕНА (входя):
До ночи нам не выбраться отсюда. Урус нас обложил со всех сторон. Как солнце сядет, крадучись к Уржуму, попробуем лесами проскочить. Тропинку меж болот нашли разведав.
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Кого-то подкупили чужеземцы… Из местных проводник у них – мари… Так волки, чуя кровь, идут на запах, преследуя израненных лосей… Как вырвемся, я новые отряды для смерти московитов соберу.
ПАШЕЧЕ:
Сынок, прошло пять лет… Один теперь воюешь… Всех положили царские полки. Тебе давно пора на милость сдаться и получить наделы за покой…
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Мать! Замолчи! (обращаясь к воинам) Оставьте нас одних. Мать, умирая, бредит.
(воины выходят)
ПАШЕЧЕ:
Сынок, жива ещё покуда… Мне дальший не осилить переход. Я чувствую, как тихо помираю… Но ты от крови пролитой ослепнув, не видишь – гаснут всполохи войны…
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Они украли наши земли… Мой долг – народ освободить мари…
ПАШЕЧЕ:
Народ устал… Народу нужен мир да крепкий… Вражда лишает разума, герой…
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Да, я герой народа черемисов! Во всех улемах кличут так меня…
ПАШЕЧЕ:
А вспомни сам, тот день, когда мурза в ШернУр ещё с аскерами не прибыл, и сын его не умер на руках, ведь ты хотел примкнуть к большой победе и медлил отсылать войска в Казань…
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
За эти годы взгляд переменился… Уж столько нас упало в плоть земли… и столько городищ лежат под пеплом…
ПАШЕЧЕ:
Ты сам переменился, милый сын! Ты стал подобен вороту, что крутит вода войны в потоках новых жертв… Ты мелешь зерна для сынов ислама, что у морей пьют радости кумыс…
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
В чем я не прав? Куда язык твой тянет? Ты хочешь, чтоб повесили меня? Тела казненных Шуйский князь в Свияжске велит пол года не снимать со стен…
ПАШЕЧЕ:
Ты с дочерью не смог договориться!
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Она сбежала…
ПАШЕЧЕ:
Где теперь Юкчи? А русы предлагали перемирье…
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Да что об этом нонче вспоминать? Закон войны суровее рассудка…
ПАШЕЧЕ:
Вот именно… ты вынужден бежать, подобно зверю, прячась от погони… то дальше к северу, то в чащу на восток… и всюду ждут остроги московитов…
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
И что мне делать?
ПАШЕЧЕ:
Я не знаю, сын… Мне время помирать… Но вот урок, что жизни преподносит горький опыт – договориться пробуй и с врагами, тем паче с неразумными детьми… Ни дочери теперь, ни войска, ни ШернУра… и земли наши выслужил сосед…
(шум борьбы)
ВОИНЫ ИЗЕРГЕНА:
Предатель!
(Неожиданно воины приводят связанным, сбежавшего несколько лет назад, княжеского телохранителя Янгула.)
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Зачем явился ты? Тебя ко мне урусы подослали? Хотят, чтоб я к ним вышел с белым полотном? Предателям собакам - смерть собачья! Казнить!
(воины тащат Янгула)
ЯНГУЛ:
Постой, я не один! Со мной твой внук!
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Ты бредишь?
ВОИНЫ ИЗЕРГЕНА:
- С ним мальчик был…
- Вести его сюда?
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Ведите, поглядим, откуда птица…
(Войны приводят мальчика 4 лет.)
ЯНГУЛ:
Вот это Озанай – внук Изергена … Пашече – правнук он. А мать его – Юкчи…
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Юкчи? А кто отец?
МАЛЬЧИК:
А мой отец – сам лучник Актанай.
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Дочь непослушная мне внука нагуляла…
ПАШЕЧЕ:
Угомонись! Оставь свою гордыню… Не вижу ничего. Поближе подведите Озаная…
(Мальчик подходит к ней.)
Дай мне погладить волосы твои… Такие же как у Юкчи… Похож ты на неё… Одно лицо… ЧуднЫ дела твои, природа!
(Пашече, плача, пытается приподняться, но ей не хватает сил. Старуха только гладит руку мальчика. Тот садится рядом с постелью.)
Я всё же дождалась от внучки сына… Какое имя… правнук Озанай…
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН (обращаясь к Янгулу):
Ну, говори! Что знаешь? Иначе упадет твоя башка к ногам моих последних верных войнов…
ПАШЕЧЕ (к Изергену):
Прошу! Угомонись! Дай счастьем насладиться… Узлом свяжи свой княжеский характер, пускай в тебе проснется человек…
ЯНГУЛ:
Юкчи сбежала с Актанаем. Я им помог и преданно служил. Они как муж с женою жили. Их брак благословил сам карт Ямшан…
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Его я знаю… С горной стороны… Погиб он от руки Мамич-Бердея… Нас с горными не Волга разделяет, а пропасть в дУшах… Их уклад иной… Так соль и мед не нравятся друг другу…
ПАШЕЧЕ (к Изергену):
Пусть продолжает! Время знать итоги тех узелков, что завязались крепко пред очами…
ЯНГУЛ: Так вот… Случились роды, средь урусов на горной покоренной стороне. Когда мальцу шел третий годик, семья – Юкчи и Актанай, переправлялись с сыном через Волгу. Той ночью луговая сторона ждала их приближенье из засады. Средь воинов был подкупленный наймит. Их струги были схвачены. Татары всех перебили, взяли в плен Юкчи. Из двух лишь спасся Актанай с ребёнком. Он, раненый, мальчонку из стремнины унес под сенью ночи на руках.
ПАШЕЧЕ и ИЗЕРГЕН (хором):
А что с Юкчи?
ЯНГУЛ:
Она взята в полон и продана на рынке астраханском…
(Слышны выстрелы пушек и взрывы картечи.)
РУССКИЕ СТРЕЛЬЦЫ:
Здесь русские! Князь Изерген, сдавайся! Твой лагерь весь стрельцами окружён. Даём мы часом время для раздумий, а далее сам с белою тряпицей на сдачу выйдешь, иль картечь да порох закончат приступ без движений войска. Огонь в лесу могил в земле не роет. Сгорите все! Решайте! Пробил час!
(Неожиданно входит лучник Актанай в сопровождении своего военного отряда. Изерген поражен. Его воины хватаются за оружие.)
АКТАНАЙ:
Спокойно! Я отправил к вам Янгула и сына с ним… Сам ждал, чтоб Озаная в семью вы приняли… Теперь я сам пришел…
ПАШЕЧЕ:
Он принят! Обнимитесь с Изергеном. Последней волей умирающей старухи пусть будет общий мир у нас в роду.
(Князь Изерген первый подает руку лучнику. Они обнимаются.)
Свершилось! С малого шажка дорога начинается к покою.
РУССКИЕ СТРЕЛЬЦЫ:
Мы ждем решенья краткие минуты иль пушки начинают разговор.
АКТАНАЙ:
Спасайтесь! Время уходить, покуда путь стрельбой не перерезан. Нашли мы ночью брод. Зайдем к стрельцам мы с тыла. Лишь реку вброд перемахнем и – на коней, что в роще ожидают…
ПАШЕЧЕ:
Ты знаешь, где Юкчи?
АКТАНАЙ:
Мы отыскали… След привел за Яик. Она за Камень продана была. Башкиры подсказали путь-дорогу. Мы все должны отправиться туда. Юкчи спасем, когда спасемся сами. Дорога – не прогулка на Урал.
ПАШЕЧЕ:
Спасибо, Актанай, мой сын приёмный!
(Слышен пушечный залп и свист летящих ядер. От взрывов в лагере начинается пожар.)
КНЯЗЬ ИЗЕРГЕН:
Слыхали! Началось!
ВОИНЫ ИЗЕРГЕНА (обращаясь к князю):
А что нам с умирающею делать?
ПАШЕЧЕ:
Меня оставьте здесь. Спасайтесь сами бегством! Своё я пожила! А род наш должен жить меж тяпок битв, что люд в капусту крошат. Война не место праведным делам. На родине хочу я умереть. Пусть тело моё примет лес марийский.
(Мужчины подходят к умирающей. Прощаются и удаляются по одному. На сцене тихо умирает Пашече. Огонь поглощает её тело. Зрители слышат её последние слова.)
ГОЛОС ПАШЕЧЕ:
Главный урок, что преподносит жизнь – надо искать в себе силы договариваться со своими детьми и с врагами ради сохранения народа.
ХОР(поет «а капелла» церковный распев):
Кровью политые корни засохших лесов…
Бревна сгоревших в пожарищах изб да амбаров…
Гроздья погостов… ни плит, ни, цветов, ни крестов…
Русы, чуваши, мордва, черемисы, татары.
Птицы средь душ в небесах задымленных парят.
Пенясь, от тел убиенных, вздуваются реки.
Господи! Всем отвори рая мирного сад!
И человек возлюби средь других человека!
Да возродится любовь в озверевших сердцах…
Светом наполнятся мысли и бренное тело…
Господи! Юмо! Иисус! Луноликий Аллах!
Пусть всем воздастся на небе за слово и дело!
ГОЛОС ЛЕТОПИСЦА:
И полыхала та черемиска неспокойность и воинска бунташность до трех разов, но поступне затихла по весне 1592 в летах от Рождества Христова.
(Затемнение.)
КОНЕЦ
Николай Смоленцев / Смоля Коленцев (г. Йошкар-Ола)
моб.+79778806312 / +79027373822
e-mail: nsmolentsev@gmail.com