Знать бы, с чем выйдем из всего этого.
Сколько таскали лет его
По святым местам, по чужим домам.
В ножки кланялись вам. И вам.
А он дурной, разэтакий, растакой,
Да с дубовой-то головой:
Не буду просить, за себя молить,
Буду сам себя да губить.
Ну а мы все про жизнь, да про поле ржи,
Да про его кутежи.
А он все про смерть, про гири и плеть.
Не спасти... ни вчера, ни впредь.