Я теперь не пожалею ничего
Из нагаданного прошлого всего,
Из загадочного, гадкого до слёз,
Из того, что Бог судил и чёрт нанёс.
Вот, в ладони у меня — последний день.
Раздробить ли мне его на морок дел,
Перетряхивать бумажный тот архив,
Где грехами переложены грехи?
Или просто — ко Всевышнему лицом,
Поклониться до земли, назвать Отцом,
Повиниться, и сказал одно: "Прости!" –
Что не смог невинной душу донести,
Что себе я самому теперь не люб,
Сладострастник, лихоимец, душегуб,
Только в слякоть и ходящий по воде
Пленник страсти, матершинник кое-где.
И не мёд в моей котомке, а помёт...
Он послушает, тихонько обоймёт,
Оботрёт слезу с небритой и рябой:
"Не горюй! Теперь ты понял! Бог с тобой!"