Предисловие: это моя первая поэма, которую я написал в период с 16 по 17 лет (до недавнего времени редактировал и вносил некоторые ремарки). В основе сюжета тема лицемерия, потери себя и возможности человека восстановить своё лицо даже после самого низкого падения.
За бесценную помощь в редакции, за напутствие и поддержку хочу выразить благодарность своему творческому наставнику, уральскому поэту Юрию Викторовичу Маланину, учительнице русского языка - Тиньковой Марине Витальевне, а также своей семье и близким.
Буду очень рад и благодарен, если вы прочтёте до конца и оставите небольшой отзыв/комментарий (так как это первый опыт в написании объёмной лирики, то каждый совет ценен вдвойне), но не менее благодарен, если вы просто бегло ознакомитесь с одним из отрывков. Спасибо, что открыли эту страницу!
Посвящается Мазаеву Борису Ивановичу, моему дедушке.
Потерянное время
4.2.
Порой из нас каждый, задавшись обычно
Вопросом о жизни, её суете,
Приходит к тому, что реальность циклична,
Пускай декорации, может, не те.
И кажется, будто бы есть провиденье,
А всякий момент - не случайный пустяк.
Когда до спектакля осталось мгновенье,
Георгий подумал: должно быть, что так.
Всё та же гримёрка и сумрак туманный,
Знакомая роль, что ему не нова,
И образ из зеркала, чуждый и странный,
Одно лишь отличие - город Москва.
Но что же Москва? Он здесь был мимолётом,
Её красоты разглядеть не успел,
Едва лишь сюда прилетел самолётом,
В дорогу зовёт череда мелких дел.
Формальные встречи, всё важные лица,
И кипы бумаг ни за что ни про что...
И где-то за ширмой осталась столица,
За тёмными стёклами новых авто.
Известным персонам совсем не пристало
Беспечно бродить, как неряшливый люд.
Певцам и актёрам - любимчикам зала
Покоя, известно, в миру не дают.
Куда бы ни шёл, шёл как можно скорее
И всюду не мог оставаться один:
Со свитой охраны бродил в галерее,
За спинами толком не видя картин.
С такой же толпою был в главном соборе
Великой страны, у подножья кремля,
Но чувств не отметил: ни радость, ни горе,
Как будто другая, чужая земля.
Украдкой он видел восторг у туристов,
«Так вот ты, Москва!» - слышал он в их речах,
Но как ни смотрел, не нашёл оптимистов
В простых горожанах - самих москвичах.
Музеи, просторы центрального парка -
Всё то, что волнует приезжих одних,
И то, на чём города держится марка -
Всё стало обычной рутиной для них.
Их жизнь - не театры и не небоскрёбы,
А офисы, банки; и маленький мир,
Свободный порой от работы, учёбы
Кончается стенами съёмных квартир.
Так много людей уезжает из дома
В мечтах о грядущем в такой суете,
Забыв про ту мудрость, что многим знакома:
Быть может, что счастье, оно в простоте?
И вспомнился маленький город в глубинке
Георгию, город, знакомый до слёз.
Из прошлого быстро всплывали картинки:
Так часто ценил ли он место, где рос?
Всё рвался куда-то, бежал от покоя,
Который хранил его город родной,
И, только для толп превратившись в изгоя,
Он понял, как дорог ему тот покой.
Забытый простор, где он был на свободе,
Ходил без оглядки, лица не скрывал.
Давно ли с улыбкой внимал он природе?
Пожалуй, давно: когда с Анной гулял.
И шутка ли? Он стал причиною главной,
Что Анна всю жизнь не связала с Москвой,
А сам он в Москве! До чего же забавной
Бывает судьба. Плохи шутки с судьбой!
Но пусть лучше он в этом гомоне шумном
Свершит то, что должен. Пусть он, не жена,
Ведь будь она здесь, в зазеркалье безумном,
Навек потеряла бы душу одна.
Он тоже потерян, затем и вернулся
К безлюдной гримёрке - в начало пути.
Двойник в отраженье едва улыбнулся
И будто бы шепчет: «Тебя не спасти».
«Чужак ли ты, дух ли ты, страх мой оживший,
Как хочешь зовись, ты ошибся в одном:
Я шёл в одиночку, себя не простивший,
Но впредь не один я, мы будем вдвоём.
Я с Анной. Она моё зеркало ныне,
Пусть нет её в этой гримёрке теперь,
И мне не забыть, как своей половине,
Я тихо сказал на прощанье: "Поверь!".
Она верит мне. Я поверил ей тоже
И чувствую с нею ментальную связь,
А связь эта всяких заслуг мне дороже,
Она-то и смоет с души моей грязь».
На миг показалось, что дрогнул украдкой
Двойник, что глядел на артиста в упор,
Но это навеки осталось загадкой,
Осмыслить уже не успел бы актёр.
Звонок прозвенел, ждут коллеги за сценой,
Подумать, так всё как тогда, в первый раз.
Пожалуй, с одной лишь большой переменой:
Огонь не горел в синеве его глаз.