В этой роще Мамврийской три тысячелетья зачаты,
но земля, где лежать, своей древней любовью чиста.
Известняк Иудеи, скудельный мой коноб початый,
дай домыть свою душу и спеть ее Богу с листа.
А потом мы простимся, и каждый вернет свое слово.
Неустанно лишь солнце, пустыни безлюдной огонь.
Я катящийся камень, потрясший себя до основы,
моей хрупкости мудрой пустым упованьем не тронь.
Промолчу об изведанном в странствии духа грядущем,
о подернутых пылью греховной виденьях земли.
Свой удел невеликий отмерил я дланями в сущем,
и в иное плывут облаками мои корабли.
Сил исторгнуться нет в леденящем отчаянном зове,
так прими же мой шепот как дар остывающих губ.
Боже правый, пускай оживет в Твоем слове
созывание вышних, трубленье серебряных труб.