Рассказ.
Работа, которую ему приходилось делать в этом месте, была до тошноты однообразной, но зато знакомой и ставшей давно уже привычной. Заключалась она в переноске приличных по весу и размеру камней из одного угла мрачной пещеры в другой. Камни были подобраны кем-то умелым настолько тщательно, что переносить их возможно было только строго по одному за раз, и делать это приходилось почти на пределе сил. Путь с камнем в руках в другой конец пещеры занимал примерно минут 10 и иногда, особенно к концу дня или когда он плохо себя чувствовал, растягивался в его ощущениях словно резина, почти до бесконечности, но зато путь обратно, налегке, отдыхая на неспешном ходу, всегда казался каким-то съежившимся, маленьким, недостаточным.
Камней было ровно 50, и его трудовой день заканчивался одновременно с переносом последнего из них. И тогда он, отработавший честно свой очередной день здесь, мог с полным правом выйти в освободившийся проем пещеры, присесть на специально подстеленные для мягкости кустики высохшей полыни, нет-нет да и колющие его отощавший зад сквозь брезентовые штаны, бывшие когда-то, в прежней жизни, настолько плотными, что их не могли проколоть даже лютые местные комары, ломающие свои жала об их крепкую тогда ткань, привалиться гудящей, как колокол, спиной к нагретым за долгий день камням, образующим свод пещеры, и устало и облегченно вздохнуть.
Далеко впереди в тускнеющем мареве заката плавало красное Солнце, которое ему пока не довелось ни разу увидеть. Так получалось, что он видел только его отблески, лизавшие небо на горизонте своими всполохами. Но его радовало и это скудное зрелище. Весь день его со всех сторон окружали серые пыльные стены пещеры, и даже такой куцый закат радовал сердце. Истосковавшиеся по цветам глаза жадно шарили вдоль горизонта, пытаясь вобрать в себя и запомнить все встречающиеся краски уходящего дня. Он смог придумать для себя некое подобие игры: засыпая тяжелым сном уставшего за день от тяжелой работы человека на подстилке из больших и мягких пальмовых листьев он не спеша, смакуя, перебирал мысленно все увиденные и запомнившиеся ему цвета, доставая их из шкатулки своей памяти. Это расслабляло его и давало, пусть и не надолго, ощущение жизни. Он часто засыпал с улыбкой на сером от пыли и грязи лице и даже иногда во сне пускал, как в детстве, слюнку. Просыпаясь среди ночи от этого и утирая лицо широким листом, он всегда вспоминал, в каком месте находится, и ему становилось холодно и страшно от охватывавшей безысходности…
Он, конечно же, мог не упираться так рьяно в переноске камней, мог бы делать перерывы для отдыха побольше, мог совсем не таскать их, а валяться и отдыхать, пусть и не на перине или в « джакузи «, а всего лишь на подстилке из пальмовых листьев, но каждое утро каким-то удивительным образом оказывалось, что освобожденный им за день проем в пещере был вновь замурован теми же самыми камнями, и ему приходилось опять и опять таскать их по давно известному маршруту. Ему ведь так не хватало красок, бушевавших за стенами пещеры, а блеклый закат все-таки прибавлял сил и надежды.
Кроме того, каждый вечер возле освобожденного им проема появлялось что-то похожее на Доску объявлений, на которой сообщалось о том, кто и куда из «местных» жителей – его соседей- сможет перебраться на следующее утро. Он знал, что сообщения эти будут в силе только до утра, а потом их действие прекратится. Он очень хотел покинуть это мрачное серое место и перебраться в какое-нибудь другое, пусть и несущее в себе тоже различные ограничения и несвободы, но зато – другое, новое. Поэтому ему и нужно было видеть эти объявления каждый вечер, чтобы не пропустить свой счастливый случай.И он продолжал перетаскивать камни.
О том, что ему не удастся выбраться из этого места никогда, он не думал. Не хотелось, поэтому его сознание сразу напрочь забыло про эти мысли. А вот мысли о том, что все еще в его жизни может измениться и пойти совсем по-другому, приходили по нескольку раз на дню. И он не отгонял их, как назойливых мух, а холил и лелеял. Эти мысли приобрели для него ценность и значимость, стали его инвестициями. Они поднимали упавшее настроение. Они были подобны слиткам золота, день ото дня увеличивающимися в цене. Иногда даже его охватывала вроде бы безосновательная уверенность в том, что скоро все в его жизни станет по-другому.
Но в последнее время все чаще у него стали появляться мысли о том, что камней становится больше. Он начал не укладываться в прежний график, и их перетаскивание стало забирать у него больше времени. Он уже еле успевал увидеть закат и в его тусклом свете прочитать объявления на табличке. Он не хотел думать о том, что, возможно, сил у него на эту тяжелую работу остается все меньше. И все чаще он принимался жалеть себя, хныкая внутри и размышляя о постигшей его несправедливости, заключающейся, по его мнению, в том, что в жизни грешил не он один, но почему-то такие испытания выпали только на его долю. Почему-то себя всегда хочется позиционировать как более достойного лучшей доли, чем кто-то другой. О том, чем занимаются другие, подобные ему, люди, он не знал, но думать именно так ему было привычно и приятно.
Но в нем не до конца еще погасла надежда на скорые изменения.Совсем неожидан- но для себя оказавшись здесь, почти моментально, едва только успев сообразить, в каком именно месте он оказался, он принял для себя эту данность без соплей и воплей, и ясно и отчетливо понял, что все то, что было в его прежней жизни для него дорого и важно, определяло его статус - высокая чиновничья должность, открывающая ему зааахватывающие дух перспективы, в которых виллы-яхты-самолеты-брюлики-коллекции сногсшибательных часов или ручек и даже футбольные и баскетбольные с хоккейными команды являлись всего лишь атрибутикой, не имеющей абсолютно никакого веса здесь. И что теперь это все ему попросту не нужно. А вот камни, ежедневно с утра заваливавшие выход из пещеры, обыкновенные пыльные куски сланца, доломита, гранита или мрамора или других пород, которые он когда-то изучал в Томском Политехе, учась на геолога - они стали для него почти родными.Каждый из них он крепко прижимал к себе при переноске и бережно опускал на землю, донеся до противоположной стороны пещеры.Он почему-то считал очень важным делом аккуратно опустить донесенный камень на земляной пол. Важность этого действия стала для него гораздо важнее, чем их прежние чиновничьи игры - например, кто сможет выторговать для себя максимально возможный "откат" при госзакупках или надежней и хитроумней запрятать деньги в "оффшорах." Он непонятно каким по счету чувством понимал, что за всеми его действиями наблюдает кто-то Невидимый, и своей аккуратностью в действиях хотел понравиться Ему, Тому, который решает его дальнейшую судьбу. И он продолжал таскать тяжелые камни изо дня в день, из одного конца пещеры в другой, и аккуратно складывать их. Потому что в этом теперь и заключался смысл его жизни.
29.11.23. 07.30