На новой Дзержинке другие теперь фонари.
Названье другое. Другие прохожие, речи.
Другие, мне кажется, всполохи поздней зари
И точно другой опустившийся сумрачный вечер.
Здесь все незнакомы - не только из юных, но те,
Кто с палочкой тихо навстречу бредёт одиноко,
Настолько чужие, угрюмые, что в темноте
Порой растворяются тенью, невидимой оком.
Здесь прежде гуляли всегда живописцы, певцы,
Поэты, писатели, чьи имена и доныне
Порою звучат, - нашей местной культуры отцы,
Пророки, пасущие дух в бесконечной пустыне.
Айтматов, Чуйков и Осмонов, и сам Аалы
На этих скамейках смеялись над шуткой нередко.
Аллеи Дзержинки при них становились малы,
Дубы и берёзы смыкались над ними беседкой.
Здесь бас Минжилкиева прямо к горам воспарял.
Вслед шуткам Байзакова падали птицы от смеха.
Гудком паровозным им вторил тревожно вокзал,
И с горных отрогов катилось бездонное эхо...
Куда подевались истории нашей столпы?
Безлюдна Дзержинка, хоть здесь протолкнуться непросто.
Но эту толпу ощущаешь какой-то невзрослой,
Чужой, наносной, как песок позабытой тропы.
Казалось бы, те же - деревья, аллеи, вокзал.
Но словно погасло Дзержинки весёлое пламя.
Вот так же пустеет торжественный актовый зал
Откуда навеки беспамятно вынесли знамя.
29.11.23