Когда я лежала в роддоме с Иаковом, мне казалось, что врачи заходят в мою палату исключительно для того, чтобы полюбоваться новорожденным и насладиться радостным ликованием, витающем над нами. Уборщица – крепкая, весёлая, не знакомая с унынием женщина – тоже улыбалась моему Яше всеми своими морщинками и золотыми зубами. Когда у неё звонил телефон, она, не переставая намывать полы, отвечала:
– Аллё? Да, веду активную половую жизнь, когда освобожусь – перезвоню.
Она ворковала над Яшей и вспоминала свои давние-давние роды, рассказывала про двоих детей и четырёх внуков, и приговаривала:
– Дети – это счастье, это самое главное в жизни, – а потом добавляла через запятую, – ты к нам больше не приходи. Двоих родила – и хватит. Это ж здоровье, нервы, вырастить ещё надо.
Я ничего ей не отвечала и думала своё давнее: «Почему?» Почему те, кто громче всех говорят «дети – это счастье», рожают одного-двух? И почему, глядя на многодетных мам (не всех, но многих), считывается не счастливое «моя жизнь наполнена до краёв», а усталое «кто я» и «поспать бы»?
В моей жизни было несколько насыщенных месяцев, когда я много и напряженно думала о так называемом «репродуктивном поведении» (коротенькую заметку об этих наблюдениях можно прочитать здесь https://vk.com/nezabudkovaia_nezhnost?w=wall-11177496..). Я слушала интервью, читала книги, размышляла над фильмами, связанными с темой родительства. Знакомясь с чужими мировоззрениями, я пыталась нащупать своё. Поэтому меня не удивляло и не обижало, когда друзья, узнав о моей второй беременности, спрашивали: «Как ты решилась?» Есть те, кто понимают себя сами, изнутри. Есть те, кто понимают себя снаружи, извне, при встрече с Другим. И этот текст – попытка сформулировать моё самоощущение и стать для кого-то таким же Другим, об которого можно подумать.
В моём идеальном идеале, которым я бы очень хотела быть, женщина сама чувствует и знает, сколько детей она хочет родить. И рожает их, конечно, из любви и для любви. Ни единой примеси эгоизма, потому что она – гармоничная личность без дырок, которые нужно затыкать. Она наслаждается детским обществом и без всяких педагогических книг знает тончайшие методы воспитания, потому что она – любящая интуиция. При этом у неё нет проблем с отпусканием детей, потому что у неё насыщенная личная жизнь и десяток хобби про запас. Думаю, в целом картинка понятна.
Так вот, я – не такая. Во-первых, потому что у меня нет врождённого таланта к материнству. Под «бесталантностью» я подразумеваю очень конкретную вещь, которая по-простому звучала бы так: «Я не люблю детей». Разумеется, не в значении «желаю им зла» или «не могу находиться рядом». Просто есть девочки (и мальчики), которые с раннего детства любопытно заглядывают в коляски, играют в дочки-матери и няньчатся с малышами возле храма. А есть девочки (и мальчики), которые, видя малышей, делают шажок в сторону, чтобы мелкотня не мешала взрослым играм. Первыми девочками (и мальчиками) я восхищаюсь, а вторых – понимаю.
Мне потребовалось немало времени, чтобы принять эту свою бесталантность, разрешить себе такой (зачеркиваю «не правильной») быть. Потому что кроме таланта есть воля. Есть разум. Есть труд. Да много чего есть, правда. Не талантом единым.
Сейчас я потихоньку присматриваюсь к ранее непонятной мне красоте детства. То есть, теоретически я знаю, что пухлые щёчки с молочными струйками и шустрые трёхлетние почемучки – это красиво, это может радовать и умилять. Но аппарат умиления внутри меня настроен на другие частоты. Например, я люблю подростковость с её колючками, неуклюжестями и надрывами, и сейчас мне кажется, что я буду классной мамой подростков. А вот умилённой мамой младенцев, которым больше нужна не свобода, а забота, я учусь быть. Учусь у мамы, чьё родительство я мечтала бы повторить. Учусь у мужа, который восхищает меня своим врождённым родительским талантом. Учусь и, судя по моему второму опыту материнства, двигаюсь вперёд (или Господь, видя мои чаяния, двигает меня?)
Вторая причина, по которой я «неидеальная» мама: я себя не слышу. А если слышу, то не доверяю. То есть, утром голос внутри меня может шептать «а не родить ли ещё десять детей, они такие милые», а вечером – «кому и куда можно сдать уже рожденных?» Это не клиника, это обычные человеческие микрочувства, зависящие от погоды и наполненности желудка. И всё-таки в идеальном идеале как? Решилась – не ной, да? Взвесила, обдумала, приняла решение и вперед. Своя ноша не тянет и вот это вот всё. И я на этом спотыкаюсь, потому что... Как это не ныть? Я обязательно буду ныть. И уставать буду, и плакать. Жалеть не буду, нет, но испытывать трудные чувства буду непременно. И рекламная картинка "становись многодетной, это классно" у меня тоже едва ли получится.
Но рядом со мной есть человек, который любит меня, любит наших детей, а ещё – что особенно восхитительно в контексте нашего разговора – он умеет уверенно принимать решения и нести за них ответственность. И, так уж вышло в нашей истории, я доверяю его чувствам больше, чем своим. Поэтому моя неуверенность опирается на его уверенность. И, наверное, решения о грядущих детях будут приниматься примерно так: «Сообщаю: я уже не на стадии выживания, я уже (относительно) крепко стою на ногах и начинаю заглядываться на чужих младенцев. Оценишь обстановку своим объективным взглядом?»
Есть женщины, которые хотят детей сердцем, но разумом понимают, что не потянут. Я хочу детей разумом. Потому что понимаю, что вывезу. Потому что это – про мои ценности и смыслы. А сердце… А сердцу своему я сейчас не доверяю. Переменчивое оно. И при этом – а как без сердца?
Но, что удивительно, у меня нет (по крайней мере сейчас) ни малейших сомнений в том, что я – достаточно хорошая мама. Я не терзаюсь мыслями, что могу что-то не додать своим детям. То есть, даже если я совершу по отношению к ним педагогические ошибки (а я их, конечно, совершу), если где-то что-то не куплю, отдам не в тот кружок или пропущу болячку, всё это меркнет перед главным: я подарила им жизнь (а жизнь для меня – это безусловное благо). Я дарю им, как умею, любовь, заботу, время, и готова подарить братьев и сестёр – это не обедняет, нет-нет, это твоя ляля, она будет тебя любить и с тобой играть, круто, правда?
Нет у меня и бытовых сомнений, связанных со здоровьем, деньгами или чем-то ещё. Не потому, что это неважно, просто это не моя история. Все мои сомнения крутятся вокруг слов «а как же я?» Как же мои интересы, мои таланты, моё образование, моя некогда насыщенная социальная жизнь? И, наверное, я буду возвращаться к этому вопросу на протяжении всей жизни, но, во-первых, у меня перед глазами есть позитивный пример: моя мама, вырастившая пятерых детей и реализовавшаяся, как журналист. А во-вторых… Это трудно уместить в несколько строк, но я попробую. Даже если поставить вопрос ребром и создать искусственное «или-или», я выберу детей. Я очень долго всматривалась в две картинки будущего, пробовала их на вкус, доводила до абсурда плюсы и минусы многодетно-нереализованной и бездетно-социальной жизни. И поняла: я хочу, чтобы они – все, кто должен быть – были. Я готова за это заплатить.
При этом однажды я поймала себя на том, что заранее устаю от ещё не наступивших проблем, и тогда я вывела для себя правило: «Плюс 1». Я не могу планировать жизнь на десять детей вперед. Всё, что я могу – делать семейную систему устойчивой, а потом приглашать в неё ещё одного человека. Когда он придёт – система забарахлит и зафырчит, придётся перестраивать режим, переставлять мебель и перераспределять обязанности. А потом всё успокоится, выжившие члены семьи оглянутся друг на друга (не пугайтесь, пока что выживали все), улыбнутся и скажут: «Вот это да, как нас теперь много». И, про это пишут многие и я с ними согласна, с каждым разом систему штормит всё меньше. С первым ребёнком я не понимала, что происходит, около года, а со вторым я уже в роддоме поняла – происходит счастье.
Напоследок попробую выразить основополагающее, но не поддающееся рационально-словесному выражению чувство, связанное с темой материнства. Однажды моя знакомая – молоденькая матушка, выросшая в священнической 11-детной семье – в простоте сердечной сказала: «Дети – это признание мужу в любви». Мне очень откликается эта уязвимая бесхитростная формулировка. Самые счастливые мгновения моего материнства – смотреть, как муж и сыновья играют друг с другом. Смотреть, как Авраам рождает Исаака в своём отцовском сердце.
Я не знаю, когда материнство станет (и станет ли) для меня естественным и легким. Пока что в моей голове слишком много строительного мусора, оставшегося после капитального ремонта моей доматеринской личности. Но собака сомнений лает, а караван жизни идёт. И вот уже двое маленьких людей пришли в этот мир, чтобы радоваться, сомневаться, искать и любить. И я рада, что, несмотря на кашу в голове, у меня хватает смелости жить и дарить жизнь.
Им надо так мало: кроватка, гречка с кетчупом и палка для битья крапивы. Им надо так много: целый вагон и маленькая тележка любви. Моей точно не хватит. Но есть любовь папы – самого лучшего на свете папы. Есть любовь родных, друзей и пока что не встреченных вторых половинок. И есть любовь Бога, просвещающего всякого человека, пришедшего в этот удивительный чарующий мир.
Здесь не будет выводов и советов. Просто где-то живёт мама Маша, которая чувствует вот так.