Знаешь, милый, я куплю себе синее платье
Но это не значит, что я внезапно готова сдаться
Это значит, что синее небо было твоим пределом
А мне эти твои условия да границы до ужаса надоели
Это значит, что я уже открываю кран старой ванны
Чтобы отмыть цветные пятна с палитры, забавно,
Как я тряслась над лиловым, стыдилась красного,
Боготворила зеленый - в общем давала краскам
Необъяснимую силу, ту, что твои слова и обороты
Таскали без спроса, пока я металась в лихорадке о сотнях
Поклонов и реверансов, что никогда не
случатся.
Таскали, как строй материал, возводя палаццо,
Соборы и прочие заведения, непригодные для жилья.
Без окон, часов и дневного света, так строятся казино,
И об этом я узнавала, когда в моих письмах
Фунты менялись на инициалы, а числа -
На просьбы, мольбы и признания. И из всех границ,
Что пересекаю, не поправляя седло и стараясь не злиться,
Меня не пропускают лишь на одной - той, что между
Самоубийственной нежностью и тошнотой,
Боготворением и не узнаванием руки на моем плече
И расстояния сыграли с нами дурные шутки.
Но вовсе не те, что мне у костра по вечерам обещали
Нет, все оказалось наоборот. Я жила словами,
Я жила на страницах, и теперь, когда нет нужды
В ухищрениях, и вычеркнуто ‘добиться тебя’ из чек-листа
Мне надо карабкаться дальше, к банку и к облигациям.
Я знаю, он смог, а я не могу удержаться на лестнице
Ввысь, без конца и начала, не расплескав,
Того, ради чего умирала, без бутофорий, без полукруга почёта
Запутавшись в собственных нитях, пытавшихся доказать
Как в хип-хопе отражается жизнь. Моя жизнь, только моя!
Что я стою чего-то, и морская болезнь отрезвляла.
И когда ты спросил, куда я смотрю, прочь от одеял,
Подушек и стен в обоях подростковой мечты,
Я смотрела в эти секунды, впрочем, не зная еще о них.
Я смотрела на золотые ступени, что не простят промедления,
Недостатка эго, трусости, иссякшего гения.
О, если б ты видел эти рассветы, как и я, что одновременно
Происходят спустя пару десятков лет и пару столетий
Назад, то тогда, вероятно, ты бы понял.
Я не могла увидеть причины остаться. Я и сейчас не вижу её,
Только колется под ребром ярлык украденной мною рубашки,
Колется как синдром самозванца, как страшная кара
За невложенный капитал самого себя, и кара эта - забвенье,
Там - что есть плита, что её нет. Там - моё мнение
Не важно, там моя кровь не имеет значение,
Там мои раны - несчастный случай, а не послание для человечества.
А ты… умудрился встать между мной и моим вкладом в вечность