Лучшая десятка - 3
1.
сквозь список потерь расстрельный,
слоистые миражи
сквозит слюдяное время,
стрекозкой у рта кружит.
и солнце целует в темя
белёсые корабли,
а я - золотое семя
на чёрной груди земли.
и мокрый весенний запах
сквозь крупную соль дождя,
и рыжие листопады,
что вихрем сквозь тьму летят -
всё ветрено и ничтожно,
и сладко, и невпопад.
расту травой придорожной
эн-надцатый год подряд.
и нежным зелёным жалам
уже не страшны ножи.
я столько раз умирала,
чтоб выросла жажда жить.
2.
Ноябрь наступил, ошкурил догола, я в сумерках иду, иду, не зная броду. Какая канитель, что души и тела стенают в унисон - и требуют свободы. Сталь неба холодна, и мокрый мох на пне, и дальше месишь грязь, сырой песок и глину. Ноябрь пал на нас, и знать, ему видней, кто перейдёт рубеж - и выберется в зиму.
Харонова река, суровый каземат, и сукровица вдоль ободранных ладоней - колючка и конвой, бессменный часовой - но всё засыпет снег... И город в нём утонет.
3.
Предзимье
будет время болеть, будет воздух дрожать.
ты звенишь обнажённою сталью ножа,
это лезвие грязь не затронет и ржа.
исступлённое, кружится в танце.
...будет белый летящий нетающий снег,
он приходит к тебе наяву и во сне.
этой белой завесы прекраснее нет
в невесомом стерильном пространстве.
даже гул ненавязчивый будто притих:
ни гудения трассы, ни взрывов шутих,
растворились часы; коль заблудишься в них,
так легко отыскать свою душу.
и морозец прихватит - хрустальный, не злой.
он жемчужный мазнёт по ветвям тонкий слой
и покроет прозрачным непрочным стеклом
удивлённо глядящие лужи.
так гори и молчи в перламутре свечой,
пока мир покрывается белой парчой,
пока будет паркет у пруда навощён,
заскользят на нём лёгкие тени.
пока в танце ножа не сыграет струна,
пока снежная соль не впитает до дна
жар густой и печаль, и придёт тишина.
а её ничего не заменит.
4.
Эйфориии
А если невзначай заговоришь: хорей то будет или же гекзаметр на площадях осенних мокрых крыш, неважно: ты досрочно сдал экзамен, как будто вечна зелень буйных трав и колко предвкушение полёта.
Как будто ты выходишь, смерть поправ, и мир цветёт пыльцой и позолотой.
Как будто после мокрой темноты листы шуршат уютной старой книги.
Как будто ты устал от немоты и сбросил наконец её вериги.
И сила, застоявшаяся век, кипит драконьи искрами на пальцах.
Встречай дожди и хмарь, и первый снег хозяином теперь, не постояльцем.
Скользнут на индевелый сонный лист слова, как золотые саламандры.
Мир в темноту качнулся и завис - сверяй по звёздам выпавшие карты.
5.
Тень от чуда
мой бравый воин в юбке и с мечом
сегодня рассказать тебе о чём
какие тут предзимние закаты
тебя листает оторопь страниц
подросший лис и незабвенный принц
как водится ни в чём не виноваты
...мерцают ветви перед рождеством
и стол катает теста мягкий ком
окно стеклянным шариком на ёлке
и ветер разнесёт кусочки льда
и в чайнике кипящая вода
но сердце заоконно глухо ёкнет
качаются огни дорожных трасс
свечой горел доселе не погас
оставлены дворцы и власяницы
окутал вечер шарфом пуховым
бегут обрывки снов вглубь головы
и тень от чуда на притихших лицах
6.
Дети Солнца
все эти
серость,
удушье,
сырость,
памяти всплески
со дна колодца -
разве всё это
в мечтах нам снилось,
дерзко смеющимся
детям Солнца?
в нас же достаточно
лютой силы
искрой зажечь
восковые свечи,
взмыть фейерверком
со дна могилы,
выплеснуть ярость
в лицо картечью.
нам, золочёным
в лучах рассвета
после больного,
ночного,
злого,
пить тишину,
не вникать в приметы,
в мир возвращаться
с калёным словом,
жечь, изгонять
янтарём и мёдом
холод, крадущийся
к изголовью.
вспомни, откуда
пошли мы родом -
с жаром в глазах
и лучистой
кровью.
7.
Клубятся облака... Давай смотреть,
Как жизни пульс завешивает смерть.
Сквозь провода, идущие вразлёт -
Луч солнечный, целующий в живот.
И чайка заполошенно летит,
А ты, согретый на земной груди,
Лежащий навзничь, слушающий прах -
На травяных взлелеянный руках,
Лежи и слушай всех ушедших кровь
И ветер обескровленных дворов,
Летящих песен гаснущий аккорд,
Молчанье струн, затихший перебор.
И слушай, как звучит в тиши она -
Родившаяся новая струна.
8.
На закате у большой воды
Растворялся облаковый дым,
Накрывало облако крылом,
Облетало белое перо.
Станешь чайкой в белый ураган -
Ни друзьям не видеть, ни врагам.
Заполошный радостный здесь крик,
Ни обетов здесь и ни вериг.
Только синь всё ближе - окунись
В ледяную стынущую высь.
Облака по небу мажут гжель.
А земли не разглядеть уже.
9.
Воскресный день
Безмятежность плывёт цветисто: тёплый плед и кошачий бок. Облаков невесома пристань - а за нею, вестимо, бог. Он смеющийся и кудлатый, там совсем не нужна броня. Опадают мечи и латы, обнажая саму меня.
Погляди же, что я такое: сбивки строк да обрывки рек. Воплощенье того покоя, в коем светится человек. Созерцание, отрешённость - пусть большая пройдёт вода. Но ковчег в никуда несёт нас, и прибудет он - в никуда.
Слепок позы, застывший будда, и улыбка спит в уголках. Ничего говорить не буду, - не поклясться и не солгать. Слово вдребезги бьёт молчанье, только тени да на стене. Улыбается беспечально, а внутри ничего и нет.
Созерцание - лишь молитва, мироздание спит в руках. Мир был цельный, да весь изрыт был - всё осталось в твоих строках. Успокойся, ведь воскресенье - день недели? Да нет, процесс. Вон за облаком - белым-белым - каждый замер - да и воскрес.
10.
когда с собой спокойно и легко,
вскипает облако, как молоко,
над полем - травяной нестройный гул,
услышал - в разнотравье утонул.
гляди, как золотистый жаркий шар
восходит в грудь - в то место, где душа.
и больше нет печалей путевых
и страхов, что идут из головы.
притихший мир склонил к тебе лицо,
дороги замыкаются в кольцо.
паренье птицы - росчерк прежних слов
и кормчего небесное весло.