3-1-15
Ростов своим зорким охотничьим глазом,
Из первых увидел французских драгун,
Которые с каждым мгновения разом
Теснили улан на просторах лагун.
Ростов, как на травлю ценил всю охоту,
Как выстрел берёг он на нужный момент,
Он видел отважную нашу пехоту,
И мысль заработала, «сделать презент».
Помочь и уланам, и нашей пехоте,
Внезапным ударом ослабить врага,
Но надо сейчас, на «минутной сей ноте»,
Намять тем драгунам сыты;е бока.
Он глянул назад, как ища в том поддержки,
Его, одобряющий ротмистра взгляд,
Помог избежать той мгновенья задержки,
Успеть подарить тем драгунам наш яд.
Он двинул вперёд и за ним, без команды,
Помчался, понявши маневр, эскадрон,
Добиться в войне потрясающей правды,
Врагу, нанеся столь внезапный урон.
Ему помогло его чувство охоты,
Когда надо выждать удачный тот миг,
Подобно, как выждать удачной погоды,
Чтоб зверя бы ты так удачно застиг.
Он видел, расстроено скачут французы,
И именно та лишь минута нужна,
«Спустить им пониже цветные рейтузы»,
Победа в конечном нам счёте важна.
Аллюр общей рыси при спуске под гору,
Невольно в стремительный слился галоп,
Настигнут француз был в ту самую пору,
Как выстрел в охоте попал зверю в лоб.
Драгуны не ждали гусарской атаки,
Был смят и расстроен драгунский поход,
Они, как побитые кем-то собаки,
Решили сражения общий исход.
Успех этой битвы был полным, бесспорным,
А если учесть, был взят в плен офицер,
Ростов оставался вдвойне как бы гордым,
И стал теперь в армии яркий пример.
Он всё вспоминал, а как это случилось,
В погоне за ним он лишь ранил его,
Француз начал падать, нога зацепилась,
А сам Ростов был к нему неумолим.
Испуганно щурясь, тот ждал всё удара,
Но в этот момент закричал: «Я здаюсь»!
Ростов как бы выпустил толику пара:
«Неужто рубить их уже устыжусь»?
Закончив успешно сие нападенье,
Средь ясного неба случившись, как гром,
Они вместе с пленными шли к отступленью,
Нечаянно выполнив полный разгром.
Толстой-Остерман, повстречав хулиганов,
Поблагодарил за успешный разбой,
Хотя и налёт совершён не по плану,
Но не был проигран на этот раз бой.
Граф пообещал, что об этом поступке,
(Он просто геройским назвал сей налёт,
Как в нём показали мы все свои зубки),
И он государю свой рапорт пошлёт.
Представит к награде его, командира,
За храбрость и за пониманье в бою,
Георги(е)вский крест, как за честь и мундира,
За это всё, по; крайней мере, дают.
Ростова всё мучило что-то в поступке,
Конечно же, да, тот француз-офицер,
Он в этой кровавой, безжалостной рубке,
Явил недостойный, как воин, пример.
Рука его дрогнула вновь поднять саблю,
Не стал наносить он смертельный удар:
«Убью я его, что же этим добавлю?
Нет, лучше я жизнь ему просто оставлю,
Ведь должен же кончится войн весь угар!»
Пока обсуждал сам с собой те вопросы,
Но не находил в себе ясный ответ,
Мешали какие-то в мыслях торосы,
Пролить на вопросы весь ясный бы свет.
Не думал о подвиге этом блестящем,
Вдобавок — ещё и Георгивский крест,
Однако, судьба его в сим, настоящем,
И двинула вверх, как с насиженных мест.
Он стал командиром уже батальона,
Таких же отважных и диких гусар,
Храбрейшим он стал и защитником трона,
В войне, обретающей явный разгар.