3-1-14
Уже пошёл час третий ночи,
Никто ещё не мог уснуть;
Явился вахмистр к ним пред очи,
Помочь собраться снова в путь.
С приказом выступать к Островне;
Уже маячил вновь рассвет,
С корчмой «срослись, казалось, кровно»,
Однако — вновь на божий свет.
Уже построены гусары
Все по четыре каждый ряд,
Замолкли все их разговоры,
Готовые пуститься в ад.
Ростов себе позволил вольность,
Скакать с казацким рысаком,
На нём вершил свою он доблесть,
С лошадками он был знаком.
Он приобрёл себе донскую,
На ней он мог всех перегнать,
Большую, добрую, лихую,
Она могла его спасать.
На ней он ездил с наслажденьем,
Опасность — вон из головы,
Лишь только в бой без промедленья,
Лишь эти мысли и важны.
Всегда, идя на дело прежде,
Испытывал внезапный страх,
Ему — тогда ещё невежде,
Казался бой, что жизни крах.
Но он познал искусство мысли,
Идя на дело каждый раз,
Чтоб мысли те его не грызли,
По крайней мере, вот сейчас.
С годами мысли все о страхе
Исчезли сами как собой,
Он думал только об атаке,
И как бы выиграть тот бой.
Он ехал очень беззаботно
С корнетом рядом, Ильиным,
И вспоминал о том охотно,
Когда такое было с ним.
Теперь корнет на том же месте,
Где он когда-то ехал сам,
И тот «замешан в том же тесте»,
Всё опасаясь личных драм.
Его весь вид, как командира —
Как будто ехал он гулять,
Но, сохраняя честь мундира,
В момент — и саблями махать.
Уже и показалось солнце
На чистой неба полосе,
Оно, как глянуло в оконце,
Всё осветив кругом, везде.
И вместе с солнечным тем светом,
Как будто бы ему в ответ,
Открылась пауза просвета,
Людей, идущих на тот свет.
Раздались выстрелы орудий,
И прискакал вновь адъютант,
То графа Остермана люди,
Всем передать его «талант».
Приказ ускорить всё движение,
Из шага перейти на рысь,
Ростов тотчас, без промедления,
Поднявши знаком руку ввысь;
Уже бежавшую пехоту,
Объехал, под гору катясь,
Пройдя деревню без заботы,
И снова на гору стремясь;
Вдруг: «Стой!» — послышалась команда,
И снова: «Шагом марш, вперёд!»
Слышна и пушек канонада,
И дым скрывает небосвод.
По линии позиций наших
Прошли гусары в левый фланг,
Пехота справа, как на страже,
Резервом насыщая «ранг».
Полку отведено и место,
Стоять всем позади улан,
Приказ последним встать уместно,
На первой линии был дан.
В лощине начиналось дело,
Ружейных залпов треск и звук,
Всё дело, видно, закипело,
А звук — что молотком тот стук.
То редкий, посчитать всё можно,
То непрерывный словно гул,
И кто кого там — очень сложно,
Сказать в начавшийся разгул.
Уже слышна и канонада
С обеих вражеских сторон,
Как обязательность «парада»,
Друг другу нанести урон.
Проехал Остерман со свитой,
Оставив сзади эскадрон,
Он этой свитой весь увитый,
В войсках назвалась «свитодрон».
В ней по количеству обслуги,
Не меньше роты весь отряд,
Любые оказать услуги
На весь вершившийся здесь ад.
Уладив с комполка вопросы,
Отъехал к пушкам, к высоте,
Уже уланы словно спросом
Нужны в лощину к всей борьбе.
— К атаке! — слышалась команда;
Колышась флюгерами пик,
Уланы словно дикой бандой,
И под «Ура»! конечно, крик;
На рысях двинулись под гору,
К отряду вражеских драгун,
Пехоте нашей, как опору,
В пространстве низменных лагун.
Приказ гусарам сдать чуть в гору,
В прикрытье наших батарей,
В разгаре этого раздора
Летели пули всё «смелей».
Ростов разглядывал сраженье,
С горы открылся ясный вид,
Улан он видел пораженье,
К досаде наших же обид.