Вступление
Прославить подвиги былые,
Детей легенд, отцов наук,
Часы их жизни роковые,
Плоды несметные заслуг.
Что в дар им данные богами,
Сходили с волею небес,
Как пламень огненный столпами,
Когда их царствовал Зевес
В лучах божественного града,
Быв первым меж свои князей,
В своих руках держа Элладу,
Учивши греков, как детей.
Поэты будут очень рады,
Из терний вечных обрести
Трагизм гомерской Илиады
И прежних муз в своём пути.
Мы все отчасти мифов сны,
Встречаем образом пустынным,
Героев, что и нам нужны
С мотивом честным и невинным.
В ком дух борьбы и страсть побед
Вьёт нитью подвигов интригу,
И в час истории сюжет
Меняют с очерка на книгу:
В которой боги и цари
Их тьма армад, богатыри
Сметают злостные чертоги
Своих врагов и их господ.
Разгоряча на их пороге
Булатов звон; в другой поход
Меж боем малость отдыхая
Герои будущих легенд
Одну войну другой сменяя
Себе возводят монумент.
Что дышит гордостью деяний,
Свершённых в ревности добра,
Где дым покрова злодеяний
Развеян с грешного одра.
И уж на месте том искрится
Другая жизнь; герой, пора!
Обратно в полис воротится,
Зажечь богам огонь костра.
Войти в собрание народа,
В Акрополь златом дань снести,
И часа дальнего похода
Для мифов новых на пути
Покорно ждать.
И было время
В седых туманах древних лет
Такое людям пала бремя,
Им подвигов был дан завет.
А в нашем часе непреложно,
Героев славить не хотят.
Их гнусно ратию безбожной,
Умы пугливые клеймят,
Все оттого, что в славе должной
Героев прошлого не чтят.
Труды легенд правописанья
Хранят зениты двух столпов:
Один - героев испытанья,
Даны что волею богов.
Второй - их доблести и слабость,
Природы истинный идеал,
Отваги жест несущий благость
За что герой и пострадал.
В каких сомненьях он решался
На помощь силы боевой?
И где любви весь отдавался
Наивно ветреной душой?
Когда его кичилась гордость?
Когда он завистью пылал?
Зачем колеблет думы твёрдость?
Зачем сейчас он возмечтал?
И в этих вечных чередах,
Герои нынешней эпохи,
Не могут жить с собой в ладах,
И скачут в стороны, как блохи.
Ища спокойствия от дел,
Забот извечное волнение,
Уж не заботит их удел,
И нету должного терпенья.
Пусть может много лет прошло
С времён героя моего,
Но я хочу его пример,
Как Одиссея нам Гомер.
Привесть для юных поколений,
Для их легенд и возбуждений.
В его дороге всё сполна:
Богов награды и наказы,
Любовь царей и их указы,
И славы власть покорена.
Герой наш - умник и делец,
Сыскал при жизни свой венец.
Часть первая
Афины громом поражая,
Зевс в страсти молнии метал,
И воду валами вздымая,
Бог моря чёлны накрывал.
На небе тучи всё теснее,
Ютились между облаков.
Шум улиц сделался мертвее,
И гул стих рыночных торгов.
Тогда в ночи у алтаря
В стенах Дельфийского чертога
Оракул ладан закуря,
Созвал жрецов; в клубинах смога
Стояла женщина одна,
Читав молитву понемногу.
Узнать о будущем она
Пришла к злосчастному пророку.
И жертва ей принесена,
Один олень, коза, свинья.
Свою льют кровь перед богами,
И крик последний издают,
Перед оракула ногами
Конец пути свой узнают.
С них шкуры храмовым рабам
Сорвать ни что не стоит мочи,
Кипящим их придать котлам
Под шёпот демона полночи.
И прах принесть ко алтарю,
Где звери в прошлым луговые,
Сейчас лишь кости вековые,
Дымят с покорством на пиру.
Оракул третий день постилась,
Нагой в источнике она
Пред прорицанием омылась,
Богам душою отдана,
В миру же пифия ценилась.
Надев одежды златотканны,
Спустила волосы до плечь,
Покрыв чело венком из лавры,
Велела свечи все разжечь.
На медном троне восседая,
Вдыхала сладостный дурман
Паров; в экстаз входя вещала
В стихах о судьбах прихожан.
Жрецы во храме совещаясь,
Курились ладаном с вином.
И в благовоньях задыхаясь,
Судили пьяно полусном
О том, что в будущих вопросах,
Открыл им силу Аполлон.
И то, что женщина на сносях,
Должна родить меж царских лон
Потомка роду Эрехтея,
И тем афинского царя
Прославить. В духе разумея,
Оракул вышла, говоря:
Оракул
Я дни грядущие провижу,
Одна лишь я могу сказать,
Дано что было тебе свыше,
Богов ты волю принимать.
Уже готова?
Женщина
О справедливо ли молю
Тебя, провидеца земная?
Давно я горько слёзы лью,
Страданий нить в душе сплетая.
Не верю, что, мой муж меня
Как прежде любит.
Оракул
Вижу я
Что метрополии заботы
И демократия суда
Его волнуют; не дремоты
В любви с женой, что молода.
Женщина
О что же в будущем моем,
Лишь одиночества мученья?
И не дождаться нам вдвоём,
Когда настанет пробуждение
Любви истории?
Оракул
Глупа!
Срамные мысли, ты-жена.
Женщина
О нет, в сомненьях мой покой
Пропал, как разум у больной.
Оракул
Любви от мужа своего
Ты сыщешь снова в скором часе,
Когда родишь ты от него
Дитя; и в божием наказе
Растить вы будете его
По воле Зевса.
Женщина
Ничего,
В твоих словах не понимаю.
Я не беременна, с другим
К тебе в слезах я вопрошаю.
Оракул
Родишь ты сына в царский дом,
И всё приятно Зевсу в нем;
Ребёнок в творчестве познает
Отраду дней. Великий ум
Афина с лаской воспитает
И будет много смелых дум,
И славу средь людей прознает.
А ты, как мать, моли богов,
Чтоб он не рос самолюбивым.
И слава мрачностью грехов
Сей плод не сделала червивым.
На сем оракул обмерла,
Упавши в слабости она.
Недолго молвила в бреду,
В чём может сын сыскать беду.
О, нет блаженства и покоя
В душе и царских матерей,
Когда быть может в страсти боя
Они лишаться сыновей.
Но не найти отрады в том,
Что час погибели далекой,
Уже известен вещим сном
Одной гадалки черноокой.
Их тайна долгой не осталась,
В страданьях чуть не умерла.
Она кричала, извивалась,
И вскоре дева родила.
И назван мальчик был Дедал.
Талантов гордое начало,
Его душа легко стяжала,
И он без дела не скучал.
Когда Дедал ещё был мал,
Уже в те годы зорким глазом
Красу природы опознал,
Средь благ людских своим топазом.
Он, видя образы чудные,
Желал их сам пересказать,
И делал куколки лепные
Того, любил что наблюдать.
В своих фигурках с мокрой глины
Он делал разных горных птиц,
Когда они, слетаясь в поле,
Клевали колосы пшениц.
И взгляд их был подобен тем,
Что гордо в небе воспаряют,
И этих сказок милый дрем
Своей натурой восхваляют.
Чуть только яркая заря,
Своим сиянием окропляла,
Все посейдоновы моря,
И сумрак ночи разгоняла.
Дедал уже между рыбарей,
Послушано тащит с ними сети,
Пока играючи живут
Другие, без заботы дети.
Он был воспитанник лихой,
Учился с радостью помногу.
Клещми работал и пилой
Всегда упорно; много проку
В трудах он полису принёс:
Острил махайры для гоплитов,
Ковал бандаж для колесниц,
Отлить браслет мог с малахита
И ткать хитоны для девиц
Всегда легко; его пристрастье
На зов стремилось отвечать,
Желая для своей Эллады
О чём не смела та мечтать.
Но знаний этих было мало,
Душе желаемой объять
Науки роковое жало
И мастерство за рукоять.
Держа которое, легко,
Своих шедевров шум и славу
Он мог пустить так далеко,
Где царь чужой на всю державу
Свою сказал бы: «Никого
Подобных этому не видел.
Он точно хеттский полубог,
Что разум небесов похитил.
И в наш сошёл глухой чертог».
Но с небывалой быстротой
Он презирал сии мечтанья,
В труде упорном свой покой
Приобретал без подражанья
Других любимцев и творцов
Эпохи эллинских умов.
Так в день обычный и простой,
В душе ведомый вдохновеньем,
Дедал вошёл во храм святой,
Прославить, чтобы приношеньем
Своих богов. Но яркий свет
Слепил его, он щурил очи,
И в силу юных своих лет
Дивился этому уж очень.
Как вмиг свеченья тёплый шум
Погас, и сделалось всё мрачно,
Скульптуры Зевса лик угрюм,
Другие все стоят невзрачно.
И долго думал он: «Ну, кто
Так смел изображать всевышних?
Какое право им дано
Из вечных делать неподвижных?
Зачем Гермесовский хитон
Так нагло прям, подобно кровле?
Такой не носит и Харон,
А Эрмий - бог большой торговли!
Зачем у Геры взгляд так зол,
Ведь он такой не поэтичный,
И облик перси её гол,
Но тем не чуть не романтичный.
И почему Деметры стан
Склонился в тихом упоении?
Она помощница крестьян,
Но не оратор в выступлении!".
И долго мог ещё Дедал
Бранить черты холодных статуй,
Их лиц уродливый овал,
Искусство в поклонении злату,
Что никому он не прощал.
Как вдруг, из дымной пелены,
В лощеном шлеме и кирасе,
С эгидой на своей груди,
И юбке в бронзовом окрасе,
С копьем в руке. Ему открылась
Богиня девственной красы,
Сама Афина.
Он взволнован, трепещет сердце,
Жар поник — его прошедших разговор,
И мыслей взбалмошный язык.
Упал сражённо на колени,
Поджал чело к своей груди,
Само Олимпа провиденье,
Её бояться все вожди!
Она предстала. Нет спасенья:
«Я за скульптуры оскорбленье —
Сейчас умру. Вот мой конец».
Народа страшно наказание,
Богам любовь же и венец.
Где тени мудрости таились,
Зевесова явилась дочь,
Во храм, где грешные молились,
Прося богов в беде помочь.
Но в этот час молитвы стоны
Ещё никто не проливал,
Как будто град в глаза Горгоны
Смотрел, внимал и не дышал.
Афина
О, подними свою главу
Пред дочкой Зевса Громовержца.
Узри же смертный наяву,
Ты волю бога самодержца.
Твой суд мне честен и не льстив,
Твои суждения не злонравны.
В своей оценке прозорлив,
А бичевания не тщеславны.
И то понравилось отцу,
И он послал меня в обитель
Сию; и вот я пред тобой,
И я теперь твой покровитель.
Я вижу руки, явный дар,
Тебе судьба в них насадила.
Искусства спелого нектар
В твои таланты возложила.
И эти руки возгорят,
Пока ты чист для начинанья.
Из горней лоны обитанья,
Дары богов благоволят
К тебе, Дедал. Сей верный раб
Исполнись волею Олимпа,
И послужи нам как сатрап,
Что первый сыщет силу с нимба.
Ответь: готов ты или слаб?
Дедал
Я в час безмолвного роптанья
Богов прогневать не хотел.
Своим безумным порицаньем
О мощи их скульптурных тел.
Я в службу верную готов
Принять твоё благословенье,
И волю вечную богов
Творить по жизни с наслажденьем.
Моя царица, я тебе
В ученики совсем не годный.
Я не достоин к похвале
И приступить от Небосводных.
Тобою дышит битвы брань
В строю фаланги горделивой,
И между конницы ретивой,
И в час, когда немая длань
Гоплитов раненых спускает,
Свой аспис в шуме гробовом,
И дух его Аид взимает
Костлявым праведным крылом.
Тебя, Афина, не пугает
И огнь пламенной вражды.
Для справедливого сраженья
Всегда под сечи вдохновенье,
На помощь рада ты прийти.
Для тактик греческих стратегов
Всечасно мудрость ты несёшь,
Презревши варваров набеги,
Своих солдат всегда спасёшь.
Моя богиня. Я готов
Учится под твоей опекой
Познать усталости трудов
И забавлять Олимбос негой.
Покорен я и покорён
Перед могуществом Паллады,
Что первая меж всех имён
Велика на брегах Эллады.
Великий Зевс! Прошу, смотри,
Пока несут тебя орланы,
Как внемлют демос и цари,
Аристократы и тираны
Словам Афины; должен ты
Гордиться дочерью своею.
Она прославила твой культ,
И рада очи в миг злодею
Закрыть ударом катапульт.
Когда её отца посмеют
Клеймить плебейские уста
Копейщиков персидской рати,
То будет кровь их пролита
В дыханьи смертной благодати.