звёзды скинули наганы в море,
рыбы вооружались,
гладь не вытоптана осталась,
удивление неба шито-накрыто проживает,
а всадник на чёрной рыси Луны
ломает свет пустоты светом наружу,
и только-только назначен день ночью стать,
всё потухло,
сдохли звуки натужно…
а научить время послушанию,
так же нелепо,
как променять жизнь на цветы в венках,
с кирпичной кладки яиц
вспорхнула кукушка в часы,
и каркает безразличием,
приближает вечность,
рысь Луны могла сойти с ума,
но сошла с неба…
а стильный сахар взгляда,
слегка подпорченный временем и злостью,
солёным вкусом спит на привозе снов,
а город живёт закрытым окном стороннего наблюдателя,
я живу идеальным обрубком втихаря над молвой,
в библиотеке болот,
в чтении трясины,
у меня свой угол, где жмутся к стене тени,
но не хочу так,
моя жизнь углов не имеет,
мой сон не переносит тени,
вчера и сегодня возврату не принадлежат…
рука песочных часов перелистывает даты,
голод открывает рот, слова глотает,
в луже последней крови
вены просят прощенья,
я смотрю в окно дней,
провожаю первый,
встречаю последний.