Феликс Довжик
Творческая интуиция
(Из сборника прозы: «Семья и люди. Часть 5)
Идя по доброй воле
неведомой тропой,
щади свои мозоли –
работай головой.
Подсознание
Когда есть знание и есть сознание,
тогда зачем нам подсознание?
Спросили у одного ученого, который часто выступал по телевизору:
– Что вы делаете во время бессонницы?
– Жду, когда сон придет, – ответил ученый.
– А помогает ли вам подсознание?
– Безусловно. Я на него всегда рассчитываю. В трудных случаях оно доварит.
– А если не доварит?
– Значит нет решения. Можно заняться другой проблемой.
Спросили у другого ученого, который плодотворно работал в науке, чем он занимается во время бессонницы.
– Работаю, – ответил ученый.
– А когда вы спите?
– Когда не работаю.
– А помогает ли вам подсознание?
– Знаете, я человек занятый. Мне за собой наблюдать некогда. Я слышал, что во время сна можно увидеть проблему с неожиданной стороны, но у меня это чаще случается наяву.
Интуиция
Перекошены в страхе лица -
нагишом земля после плуга.
Интуиция у полиции,
а у нас она от испуга.
Об интуицию сломали немало копий. Занимались ею и философы, и психологи, специализирующиеся на психологии творчества. Каждая из групп пыталась вложить в интуицию свое миропонимание.
Не так важна теория, как следствия из нее. История науки знает немало теорий, не выдержавших испытания временем, зачастую даже надуманных. Но в качестве системообразующего начала они позволили сделать немало полезных открытий. Теории пришли и ушли, открытия остались.
Природа, создавая на Земле человека, дала ему два полушария – правое и левое. Одно в значительной степени отвечает за образный и чувственный мир, второе за словесный и смысловой. Неплохо придумано. Явный прогресс – распределение труда налицо. Человеку, как всякой автоматизированной системе, даны датчики – пять основных чувств: зрение, слух и прочие возможности для осязания, ощущения и обоняния, столь необходимые в жизни и любви со всеми вытекающими последствиями. Но этого мало для выживания. Нужна передача информации и опыта.
Если дети не будут знать, как папаша добывает хлеб, можно заскучать на этом свете. Те картины, которые человек видит и слышит, все, что он осязает, ощущает или с удовольствием вкушает, из глаз в глаза, из уха в уши, из кожи в кожу не передашь. Поэтому, замышляя человека сложнее его предшественников, товарищ, ответственный за это, дал языку возможность не только участвовать в жвачных и вкусовых процедурах, но и болтать без ограничений. И тут началось.
Подробную картину окружающего, которую человек видит, слышит, ощущает, словами не опишешь – слов не хватит. Но можно придумать названия основным предметам, некоторым наиболее существенным действиям, и как-то приблизительно в словесном выражении передать суть упрощенной картины. Возникают слова, термины, определения.
Например, есть названия семи цветов радуги. Художники могут назвать несколько десятков названий цветов и оттенков. Но свет непрерывен и занимает весь спектр. Где взять столько названий? Всякое определение условно и отражает некоторую степень приближения к реальному миру.
Итак, появились слова, термины, логика. У некоторых логическое мышление неплохо развито, к нему возникает божественное доверие – забывается, что первично, что вторично и что от чего пошло. Но случаются тупиковые ситуации. Буксует логика. Тогда мучительно ищется решение. Вновь и вновь рассматривается исходная картина и перебираются возможные варианты. Так иногда чувствуешь, что в банке что-то вкусное, а не знаешь, как открыть. Поднимаешь крышку отверткой, а надо отвинчивать. Или отвинчиваешь, а надо отжимать.
И вот в какой-то очередной раз, когда уже многое испробовано, нечаянно смотришь на знакомую картину с необычной точки зрения и внезапно замечаешь что-то новое – то, что раньше не замечал или то, на что раньше не обращал внимание. И перед тобой уже не старая картина, а новая, озаренная новым видением. Мгновенно в другое полушарие или в другие отделы мозга предается новое понимание. Вот это и есть творческая интуиция.
Философы вкладывают в понятие интуиции иной смысл. Интуиция по-философски – это прямое усмотрение истины без обоснования с помощью доказательств. Что такое точка, каждый имеет представление, а доказать или вывести точку логически – пупок надорвешь. Не все на свете докажешь, потому что само логическое мышление покоится на базовых понятиях, поставляемых нам образным мышлением.
Чтобы не забираться в дебри, можно предположить, что интуиция по-философски – это работа нашего образного мышления в области базовых понятий. Но не будем на этом настаивать.
Вернёмся к творческой интуиции или иначе - к интуиции в творчестве.
Поскольку интуиция связана со своеобразием работы головы, она есть у каждого нормального человека, но не у всех возникает необходимость пользоваться ею в нужных случаях. Есть она, например, у футболиста. Гонит он пинками несчастный мяч к чужим воротам и понимает, что далеко ему с мячом не пройти – противники не позволят, уже сбегаются к нему со всех сторон. Но тут он боковым зрением замечает, что друг Василий в стороне от него бежит к чужим воротам без опеки, и соображает, что через пару секунд Василий будет в таком месте, откуда мяч от его удара пойдет в верхний угол чужих ворот.
Тогда футболист лупит мяч, но не в ноги Василию, а туда, где Василий окажется, пока мяч до него долетит. Василию хлопают, Василий – герой.
Когда я был школьником, отмечали только тех, кто забил гол. Теперь догадались добавлять – с подачи такого-то Николая. А у Николая, пока он гнал мяч, не только работали ноги, но и голова – информация из чувственно-образных отделов мозга передавалась в логические, оттуда назад и снова.
Подобные процессы совершаются в голове крупного ученого. Но футболисту не приходится ничего переопределять и не приходится крушить основы чужого мировоззрения. Ему надо остро видеть всех игроков и все поле и в считанные доли секунды принимать решение – самому ли вести мяч или кому-нибудь передать.
Крупный ученый вынужден переопределять базовые понятия в зависимости от той картины, которую он увидел, вкладывать в понятия новый неведомый доселе смыл. И тут против него восстает практически весь клан. Не дадим рубить родные осины!
Показать увиденную им картину, передать ее из глаз в глаза не дано природой. Ученый может ее описать словами, терминами, определениями, вложив во многие из них новый смысл, идущий от нового представления, а клан должен по его описанию воссоздать увиденное им, воссоздать то, к чему не привыкли, да плюс к тому у представителей клана в термины и определения вложен прежний привычный смысл, поскольку трудно принять новый, не представив себе его картины.
Так было, например, с неэвклидовой геометрией. Придумал ее Лобачевский (1792-1856). Наш крупнейший и всеми коллегами признанный математик того времени Остроградский ехидно высмеял его детским смехом, а все коллеги подобострастно его поддержали.
Понять и признать геометрию Лобачевского в состоянии был король математики великий Гаусс (1777-1855), но он то ли в штаны наложил, боясь ропота поданных, то ли до слез огорчился, что его опередили и не он автор, а он, между прочим, над этим, хотя неторопливо, но уже работал.
Потом Риман (1826-1866) довел неэвклидовы геометрии до логического конца, но и тут Гаусс поспособствовал, чтобы Риман в молодые годы жил впроголодь и не слишком долго задерживался на этом свете. Впрочем, знающие люди уверяют, что это не умаляет величие открытий короля математики.
В голове молодёжи чистый экран и там можно нарисовать все, что угодно. Только тогда, когда молодежь освоит новые представления, они завоюют мир.
Существует старинный анекдот времен войны в Корее. Попал наш советский летчик в плен к противнику. Пытали его, как умели, но он не выдал тайны устройства своего самолета. В конце концов, враги, пораженные мужеством летчика, отпустили его. На торжественном собрании с будущими однополчанами на естественный вопрос, как с ним обращались, и как ему удалось вернуться героем, он ответил: «Бьют страшно. Учите, хлопцы, матчасть».
Жизнь не только предполагаемый противник, но и вполне реальный. Законы психологии не переплюнешь. Понять чужое открытие тяжелее, чем сделать свое.
Даже чтобы самостоятельно сделать на хорошем уровне свою обычную творческую работу, надо развивать интуицию – умение шевелить мозгами и взаимодействовать образным и логическим мышлением.
Получится – мы почувствуем вкус и аромат вдохновения и успеха.
Интуиция и озарение
Всё в работе имеет значение –
без труда не придет озарение,
а без знания нет осознания
и тем более нет подсознания.
Как решаются задачи?
Сначала мы знакомимся с заданием, осмысливаем условия, узнаем, что от нас требуется. Дальше делаются попытки решить богатым арсеналом средств: угадывание, перебор вариантов, логические рассуждения, применение известных алгоритмов. В простых задачах что-нибудь из этого помогает, в сложных – пробуксовка. В них без интуиции – без взаимодействия образного и логического мышления – не обойтись.
Плодотворным результатом этого взаимодействия является озарение – тот волшебный миг, когда мы находим ключ к решению или возможный путь. А дальше дело техники. Проверки, сомнения, перепроверки, расчеты, повторный просмотр образных или воображаемых картин, логическое обоснование, оформление и ликование.
Озарение – главный плод интуиции – возникает при взаимодействии образного и логического мышления. Возможны две родственные цепочки – от логического к образному и обратно и от образного к логическому и от него опять к образному.
Допустим, мы рассматриваем какой-то сложный механизм и не можем понять его устройство. И вдруг, обычно это бывает после долгих и мучительных поисков, когда уже многое очевидное испробовано, какой-то пупырышек, на который мы не обращали внимания, попадает в фокус нашего зрения. Зачем он здесь и что он делает? Вопрос и ответ, перескок к логике и обратно к картине, внезапное открытие (усмотрение) взаимосвязи этого элемента с остальными – вот озарение, если, конечно, этот пупырышек играет здесь ключевую роль.
Подобные процедуры с другими болтиками и шестеренками углубляли наше представление о механизме, но не давали ключа к решению.
Вот пример обратного – от логики к образу.
Решаем шахматную задачу. Хоть убей, не решается. Всё, казалось бы, в разумных пределах за белых испробовано. Внезапно в отчаянии приходит в голову мысль: черт с ними с белыми. Пусть они сделали свой какой-то неведомый ход. Что предпримут черные? Как им спастись и улизнуть от возможной опасности?
Ага, вот их самый сильный ответ. Но мы их прихлопнем конем, если слон перекроет королю вот это поле! Здесь озарение возникает от логики – к картине и обратно.
В решении шахматных задач существует несколько подобных приёмов. Они помогают отыскивать ключ намного быстрее малоэффективного перебора вариантов. Решение доводится до автоматизма, и чувство озарения часто даже не возникает. По-видимому, подобным образом решают математические задачи талантливые школьники – придумывают и запоминают сильные методы, позволяющие раскачать и раскрыть задачу.
Мне рассказывали, как решал задачу сильный ученик физико-математического интерната при МГУ. Когда преподаватели давали задачу сумасшедшего уровня, он – нормальный и умный во всех отношениях мальчик – внезапно прямо на глазах замирал и вырубался из жизни, хоть пушкой пали. Глаза застывали, ни один мускул не дрогнет, лицо без кровинки – становится мертвым и глупым, как у идиота.
Рядом с корпусом интерната способных детей по справедливости находился корпус умственно обиженных природой, и интернатские не понаслышке знали, что такое глупое выражение лица.
Проходит десяток минут. Внезапно лицо ученика начинает оттаивать. Он вздрагивает, будто с того света вернулся на землю: «Всё! Решил!».
Озарение произошло. Ключ найден.
Иногда за один прием, за один день и даже за несколько дней задача не решается. Часто случается, что задачу откладывают на неопределенный срок.
Существует древнее и знаменитое выражение: «Подсознание доварит». Многие сторонники подсознания специально, когда задача не идет, откладывают ее в сторону. Правильно делают. Известные подходы испробованы, новые не приходят в голову, зачем толочь воду в ступе? Через какое-то время задача внезапно решается. Что происходит?
Если после перерыва мы вновь стали бы решать задачу и после трудных поисков решили бы. Похвалили бы подсознание? Другой аргумент. Если подсознание такой молодец, зачем вообще решать задачу? Прочитаем условие и айда играть в футбол. Подсознание доварит.
Голову даю на отрез – нас ждет глубокое разочарование. Задача вылетит из памяти. Наша память не так работает. Чтобы задача засела в печенках и напоминала о себе, ее надо решать и решать. Удачливые сторонники подсознания это знают. Чтобы получилось, надо помучиться.
Что происходит дальше? Раз задача не решена, очевидные подходы использованы, а после перерыва чисто случайно в случайном месте, в транспорте, в очереди, в туалете, во сне, на прогулке, мы возвращаемся к задаче – каким-то случайным толчком, чем-то похожим или подобным, мы вызываем ее из памяти. Мы снова обращаемся к ней, потому что внезапно что-то из окружающего, из наших фантазий или рассуждений напоминает о ней и наталкивает на новый подход, и мы входим в задачу с новой не опробованной точки зрения или обращаем внимание на то, что раньше не считали существенным.
Возникает озарение, а некоторые хвалят подсознание – оно доварило. На самом деле, не подсознание сработало – сознание отдохнуло и ищет новые подходы. Снова работает мышление, работает воображение, работает интуиция – взаимодействие образного и логического мышления. Между вводом задачи и озарением – ощутимый временной перерыв. Он вводит нас в заблуждение. За что же хвалить подсознание?
Если глубоко задуматься, трудно поверить в подсознание, трудно согласиться с тем, что природа самую существенную функцию в процессах творчества и познания спрятала в механизмы, которыми мы не можем управлять и на которые не можем воздействовать. С такими ущербными инструментами далеко не уедешь. Не сковородку же природа проектировала.
Есть, безусловно, шероховатости. Природа не велела отвлекать наши мысли на дыхание, на кровеносную, на нервную и пищеварительную систему, но ведь детородной функцией велела озаботиться. Правильно сделала. Серьезное дело, не котлету переваривать.
Возможно, подсознание – метафора для описания творческих процессов, поэтому имеет широкое хождение в быту и в литературе, но хороша метафора – не окрыляет, а подрезает крылья.
С большой натяжкой можно поверить, что некое подсознание обслуживает автоматические процессы.
Казалось бы, подсознание – неосознаваемые действия – автоматические, механические – возможны в таких ситуациях, как езда на велосипеде или нажатие на кнопку или клавишу выключателя в темной комнате, в которой мы давно не были.
После нескольких лет разлуки мы приезжаем в родительский дом, где прошли детские и школьные годы. Темно, надо включить свет. Мы автоматически без размышлений, так, как мы когда-то много раз проделывали, подходим к стене и щелкаем выключателем. При этом наши мысли и чувства заняты совсем другим. Нас возбуждает знакомый запах и знакомая пространственно-звуковая картина родного дома. Мы его ощущаем и чувствуем.
А в это время память подсказывает прошлые действия. Когда мы включаем свет, фактически работает образное мышление, образное восприятие и ориентация – малая доля одного полушария, и мы это не осознаем, потому что основная часть этого полушария и целиком и полностью второе полушарие заняты совершенно другим. И слава богу, что у нас есть механизмы, которые доводят многие наши действия до автоматизма.
Днем в свете яркого летнего солнца мы едем на велосипеде, а думаем и мечтаем о предстоящей вечером встрече с любимой девушкой. Все наши чувства и мысли заняты мечтою о том, как сделать, чтобы она была не только любимой, но и любящей. Мы крутим педали, а сами проигрываем в воображении сценарии возможного свидания – как будем одеты, как встретим, что скажем, какой выигрышной шуткой вызовем ее чарующую улыбку.
Мы представляем ее лицо, ее фигуру, и это представление возносит нас на высоту блаженства. А в это время по пути на дорожке возникает узкий спуск с крутым поворотом и огромным булыжником посередине. Мы мгновенно образным мышлением оцениваем ситуацию и, не прибегая к рассуждениям и расчетам, принимаем решение – слева или справа объехать камень, притормозить или ускориться и какой наклон дать своему телу.
Что здесь произошло? Наши глаза визуальную картину передали в наш генеральный штаб, спрятанный под черепной коробкой, а оттуда, мгновенно приостановив наше воображаемое общение с любимой девушкой, немедленно стали поступать сигналы, управляющие работой мышц рук, ног и корпуса тела. Опасный поворот преодолен, и мы, как ни в чём не бывало, продолжаем мечтать о приятном.
Что нас спасло? Подсознание? Образное мышление? А может быть, это одно и то же, но названо разными терминами. Один термин – подсознание – с налетом таинственной мистики, связанный с прошлым науки, другой ближе к современным представлениям об устройстве и работе нашего мозга.
Не так важна теория, как следствия из нее.
Если мы примем подсознание, значит, в решении творческих задач от нас ничего не зависит. Сиди и жди, пока задача доварится. Если мы примем образное мышление и интуицию, тогда танцы другие, тогда все зависит от умелого взаимодействия наших полушарий.
Тренируй, развивай, напрягай образное и логическое мышление. Решение не принесут на блюдечке с каемочкой. Фантазируй, воображай и всматривайся, шевели извилинами и не стесняйся, если в этот момент у тебя лицо круглого идиота. Результат окупит затраты.
Память, подсказка и озарение
Не суетись ты, как волчок,
ну нет идей – не кисни.
Подсказка – правильный толчок
для каждой свежей мысли.
Наша память хранит океан информации. Мы помним много событий и фактов со времён глубокого детства, из школы, из вуза, из нашей прожитой и окружающей жизни, из прочитанных книг и учебников, из рассказов друзей и знакомых. Всё это многие годы хранится в библиотеке нашей памяти, которая размещена всё в том же единственном нашем мозгу.
Вспомним школу. Нам накануне задали выучить стихотворение, а утром нас вызвали прочитать его наизусть. Читаем по памяти и вдруг стоп – забылось начало очередной строки. Ворошите свою память, а она вам ничего не выдаёт. Что вам сейчас нужно? Подсказка! Одно единственное начальное слово, дальше вы вспомните всё. Скорее всего, это слово лежит в библиотеке вашей памяти рядом с остальным текстом, но вы потеряли к нему дорогу.
Решается сложная задача или проблема. Всё для решения есть, а решения нет. Что нужно, чтобы решить? Подсказка! Но дороги к ней нет. Бывает редкий счастливый случай, подсказка сама приходит. Иногда во сне после долгих мучений найти решение, а иногда без мучений она возникает из случайных побочных ситуаций, но чаще всего к подсказке движешься сам, ворочая горы и разгребая завалы.
Как-то великий математик Пуанкаре долго не мог решить сложную математическую проблему. Вероятно, такое случилось с ним впервые в жизни. Он был страшно раздосадован этим и занялся другой работой.
Ученые могут работать и думать везде и всюду. Однажды в дороге, ступив ногой на подножку автобуса и что-то в своей голове представляя, он внезапно возвратился к проблеме и нашел решение. Пришла подсказка – произошло озарение.
Пуанкаре посчитал, что сработало подсознание. А чем он ещё мог объяснить этот факт сто с хвостиком лет тому назад, ничего не зная в то время о работе нашего мозга.
Химик Кекуле долго не мог понять молекулярное устройство бензола. Однажды во сне ему приснилась круговая цепочка обезьян, держащих друг друга за хвост. Круговую цепочку молекул он в своих комбинациях не использовал, перебирая десятки других, а тут подсказка и сразу озарение. Он объяснил это подсознанием. А как по-другому объяснять в ту пору?
Между прочим, та же подсказка могла прийти к нему другим путём. Он мог бы увидеть детскую книжку с подобными рисунками обезьян или цепь велосипеда, если велосипеды тогда уже были. Вот не пришло же в голову ни Кекуле, ни Пуанкаре: то, что они посчитали подсознанием – всего лишь подсказка, самому себе найденная в процессе работы нашего мышления наяву или даже во сне.
Пуанкаре был большим поклонником подсознания, наверно не без влияния Фрейда, предложившего эту диковину. Мы все родом из детства и юности, многие наши пристрастия и предпочтения идут оттуда, хотя мы это часто не осознаём. В популярных статьях и в письмах Эйнштейна о подсознании я ничего не встретил, хотя своё представление о мышлении он от друзей не скрывал. Странно, некоторые даже крупные физики поверили математику Пуанкаре, но это их дело и их пристрастие.
Меня иногда пускали в книгохранилище технической библиотеки нашего НИИ. Очень хорошая была библиотека и сотрудники доброжелательные. Очень часто по дороге к нужному стеллажу я останавливался возле других и иногда находил там книгу, о которой даже мечтать не мог. Я тут же забывал, зачем я сюда пришел – в книге обсуждались более важные для меня вопросы. Возможно, подобным образом мы общаемся с библиотекой нашей памяти и случайно находим подсказку, а от неё – озарение. Так где же тут подсознание?