2-2-15
Ростов, возвратившийся в полк из Престольной,
Узнал силу связи с любимым полком,
Вновь всплыли те чувства его жизни вольной,
Когда подъезжал в московский свой дом.
Почувствовал радость семейной он встречи,
Когда обнимали отец его, мать,
Согретые радостью тёплые речи,
Как бросились все целовать, обнимать.
Полк тоже был дом, дорогой ему, милый,
Второй ему был он родительский дом,
Он вновь, после отпуска, стал здесь счастливым,
Ничто не стесняло его и ни в чём.
Текла жизнь обычно и даже привычно,
Войдя в интересы, заботы полка,
Лишённый свободы в делах своих личных,
Вся служба в полку — от звонка до звонка.
Он как бы закован там в строгую рамку,
Померк с безурядицей вольный весь свет,
Балы, вечера, все веселья — на свалку,
Один лишь остался — военный обет.
Его мучил проигрыш крупной той суммы,
Решил погасить он позорный свой долг,
Отныне в деньгах экономным быть, умным,
И в этом поможет его славный полк.
Вся армия наша в «плену» отступлений,
В местечке Бернштейн залегла биваком,
(В итоге немногих победных сражений),
С присущей надеждой, пропитанной злом.
Опять государя все ждали приезда,
Начала победной кампании вновь,
Приезд государя всегда был полезен,
Обставлено всё там, на смотрах помпезно,
И чтоб не впустую пролита бы кровь.
Их полк Павлоградский причислен к отряду,
Отрядом командовал Платов — герой,
Немало насыпал французам он яда,
Он только и жил, и питался войной.
Довольно успешно их полк вёл сраженья,
Захватывал пленных, и был один раз,
Отбил экипаж генерала Удино,
Что по;дняло дух полка очень так сильно,
И непобедимые развеяв все мненья,
Так не;обходимых нам, русским сейчас.
В апреле стоял полк в немецкой деревне,
Испытывал голод, лишенья он в ней,
Дотла разорённой как будто бы древней,
Наверно, не бы;ло деревни бедней.
Та оттепель, грязь и пустые жилища,
И не; проходимость почти всех дорог,
Явились причиной отсутствия пищи,
Весь свет вдруг померк и настолько стал плох.
Подвоз невозможен, запасы кончались,
Оставшийся люд был там голоден сам,
Все жители в ней уж давно разбежались,
Но голод по армии — русский лишь срам.
От голода и от болезней, в больницах
Весь полк потерял половину людей,
Никто не хотел в тех больницах лечиться,
От пищи плохой — умирали скорей.
С весны все солдаты в земле находили,
Им всем непонятны растений ростки,
Они машкин корень в нём все опознали,
И сладким его почему-то назвали,
Хотя был он горек, и жал всех в тиски.
Его из земли доставали сабля;ми,
И ели, минуя строжайший приказ,
Они себя сами им и; отравляли,
Хотя голод немного они устраняли,
Не зная болезней с названьем — проказ(а).
Открылась болезнь — опухание тела:
И в первую очередь рук, лица, ног,
Причиной, конечно, болезнь та имела,
Тот машкин их корень, таков стал итог.
Но в бедствие этом все жили, как прежде,
С опухшими лицами служба текла,
Конечно, в большой той солдатской надежде,
Что вскоре закончится вся эта мгла.
Ростов жил с Денисовым в дружеской «каше»,
Со времени отпуска — стала теплей,
Любовь командира к сестрице Наташе,
Их дружбу всю делала даже нежней.
Денисов старался и как можно реже
В опасность ввергать его, просто берёг,
Во всём остальном с ними было, как прежде,
Не пе;реступая служебный порог.