Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья...
А.С. Пушкин
«Мне нравилось чувство страха, нравилось ощущение полной потери контроля над чувствами».
Стивен Кинг
В Советском Союзе, где созидательная жизнь счастливого строителя коммунизма должна была стать примером для всего остального мира, мистические ужасы в литературе и искусстве не поощрялись. Тем не менее, 1967 год ознаменовался выходом на экраны фильма «Вий», на который валили валом зрители всех возрастов, но особенно – молодые и совсем юные. Да и в детском фольклорном творчестве рассказики о «гробе на колесиках» и гуляющей по ночам в поисках очередной жертвы «кукле с голубыми глазами», казались притягательней даже запретной темы секса – по крайней мере, в младших и средних классах.
Помню, в пионерском лагере после отбоя мы по очереди рассказывали разные ужастики, и я решила удивить подружек «Собакой Баскервилей». Поскольку сам сюжет для пяти-шестиклашек был сложноват, я раскрасила его своей собственной фантазией, где за всеми персонажами гонялось по-настоящему демоническое, «пуленепробиваемое» существо, а не обычная, раскрашенная светящейся краской собака. Среди слушательниц нашлась только одна, такая же начитанная, знавшая реальный сюжет повести. Она попыталась остановить поток вдохновенного вранья словами: «Что ты сочиняешь, все не так там было...» Но на обличительницу тут же зашикали со всех сторон: «Ну и пусть! Зато интересно! Не мешай, пусть рассказывает!»
Воодушевленная всеобщим вниманием и восхищением, я, разумеется, ни в малейшей степени не подозревала, что действую по принципу самого первого в истории Лжеца...
Цель Дьявола – изменить в сознании людей реальность, посеять мистический страх в их сердцах, а, главное, внушить восхищение ужасами зла - «любовь к проклятому», по выражению Марины Цветаевой. Насколько предводитель демонов преуспел в достижении своей цели? Во все времена интерес к оккультизму и мистике превосходил интерес к проповеди добра и любви. Книги «короля ужасов» Стивена Кинга или романы Джоан Роулинг, где мастерски изображается противоборство злых и добрых волшебников, наверное, самые читаемые в мире. Да и все прочие человеческие творения в жанре мистики, готики, хоррора пользуются невероятной популярностью.
Разумеется, в Дьявола можно и не верить. Но останется реальный страх неведомого, неизбежного: смерти, своей и тех, кого мы любим. А также всего, что со смертью связано. Страх болезней, старости, несчастных случаев, стихийных бедствий, войны, разгула преступности, сумасшествия, а, главное, неумолимого течения времени, которое, даже при максимально счастливо сложившейся жизни всего за несколько десятков лет приближает к неизбежной черте прощания... И тогда уже не так важно, кто ты есть. Эдгар По, с его алкоголизмом и депрессивной тоской, усугубляемой неизлечимой болезнью жены. Или вполне благополучный Стивен Кинг, который только в начале своей карьеры чуть не погиб, но в итоге приобрел все, о чем обычно мечтают люди: мировую славу, обеспеченную жизнь, любимую жену, дружную семью, более пятидесяти лет прочного брака, долголетие... Но ведь за семьдесят уже им обоим, Стивену и Табите, не за горами время – подводить итоги, а дальше – что? Две бесплотные тени в райской обители? Многие хотят верить в «Царство Божие» для умерших, но, теряя близких, часто впадают в длительную и глубокую депрессию. Может быть, потому, что карканье Ворона Эдгара По: Nevermore! - подсознательно кажется гораздо более реальным?
Кстати, Андрей Вознесенский, многие стихи которого я считаю вершиной поэтического мастерства, в поэме «Оза» очень интересно интерпретирует сюжет «Ворона». Прилетает к лирическому герою черная птица с «синими очами», и безрезультатны все попытки доказать ей, что в человеческой жизни есть смысл:
Он ответил: «Все – мура,
раб стандарта, царь природы,
ты свободен без свободы,
ты летишь в автомобиле,
но машина – без руля...
Оза, Роза ли, стервоза -
как скучны метаморфозы,
В ящик рано или поздно...
Жизнь была – а на фига?!»
Как сказать ему, поддонку,
что живем не чтоб подохнуть, -
чтоб губами тронуть чудо
поцелуя и ручья!
Чудо жить – необъяснимо.
Кто не жил – что спорить с ними?
Можно бы – да на фига?
Мысленно участвуя в подобных диалогах, я неизбежно «раздваивалась»: романтичное мое «я» было на стороне лирического героя, но скептическое – упорно принимало сторону «подонка», разве что грубое «А на фига?» заменяя словами «А какой смысл?» - речью воспитанной девочки из интеллигентной семьи...
Когда вопрос: «А какой в этом смысл?» - коснулся моего увлечения «страшными» книгами и фильмами, я поняла, что это «очарование страха» - просто неудачная попытка «вышибить клин – клином»: иллюзорной, книжной, киношной, «живописной» смертью вытеснить страх перед смертью реальной... Только правдивый ответ на вопрос «Что такое смерть?», мог побороть этот страх. И ни один человек не мог мне на него ответить. Тем более – в фильме ужасов, где к герою, например, постоянно приходит призрак его погибшего друга, в разной стадии разложения – от трупных пятен до голого скелета. Отдавая должное мрачной фантазии создателей фильма, я не могла относиться к ней серьезно, поскольку сама отличалась богатым воображением, никогда не путая плоды этого воображения – с реальностью. И с пониманием бессмысленности «загробных» фантазий, иссяк мой интерес к литературе и фильмам подобного рода...
Андрея Вознесенского не стало в 2010 году. Его вдова, Зоя Борисовна Богуславская, всего на год моложе моей мамы, умершей в 2003. Сейчас ей 99 лет...
И живы удивительные строки, которые невозможно читать без восхищения и печали:
Простимся, Оза, сквозь решетку строк...
Но кровь к вискам бросается, задохшись,
когда живой, как бабочка в ладошке,
из телефона бьется голосок.
Для меня в этих строках – очарование надежды, а не страха...